Пушкинский дом
-
Автор:
-
Язык:Русский
-
ИздательствоООО «ИТ»
-
Год издания:2013
-
Тираж:1500
-
ISBN:978-5-17-078751-7
-
Формат:60x90/16 (145х217 мм)
-
Обложка:Мягкая
-
Артикул:26001
Купить книгу:
Цена:
1512 руб.
Нет в наличии
Характеристики книг могут отличаться от указанных на сайте. Подробнее уточняйте у менеджера.
0 - хотят прочитать|0 - прочитали
-
Автор:Андрей Битов
-
Язык:Русский
-
ИздательствоООО «ИТ»
-
Год издания:2013
-
Страниц:464
-
Тираж:1500
-
ISBN:978-5-17-078751-7
-
Формат:60x90/16 (145х217 мм)
-
Обложка:Мягкая
-
Артикул:26001
Цитаты из книги: 26
Внимание! Цитаты могут содержать спойлеры...
Нет, Лева, все-таки ты дурак. Все-то тебе кажется, что если человек дерьмо, то он таким только кажется, нарочно, из неких психологических причин, имеющих социально-историческую основу, — а он и есть дерьмо. Хочешь, Лева, я тебе, от всей души, совет дам? Так сказать, одно правило подскажу. «Правило правой руки…
Мы привыкли думать, что судьба превратна и мы никогда не имеем того, чего хотим. На самом деле все мы получаем с в о е — и в этом самое страшное...
Потому что, что такое победитель, думает Лева, как не человек, убегающий от поражений, в последний момент спрыгивающий с подножки идущего под откос поезда, успевающий выпрыгнуть на ходу из машины, летящей с моста в воду, — как не крыса, бегущая с корабля. А в наших условиях, скорее всего, — крыса. Никто не виноват, что…
Долг, честь, достоинство, как и девственность, употребляются лишь один раз в жизни, когда теряются.
Либеральный безумец! Ты сокрушаешься, что культуру вокруг недостаточно понимают, являясь главным разносчиком непонимания. Непонимание — и есть единственная твоя культурная роль. Целую тебя за это в твой высокий лобик! Господи, слава Богу! Ведь это единственное условие ее существования — быть непонятой. Ты думаешь, цель —…
Ведь есть же действительность! Есть, — можем или не можем мы ее постичь, описать, истолковать или изменить, — она есть. И ее тут же нет, как только мы попытаемся взглянуть чужими глазами… Тут-то и возникает марево и дрожь, действительность ползет, как гнилая ткань, лишь — версия и вариант, версия и вариант. Не…
По-видимому, умными тебе кажутся те люди, которые говорят то, что недавно ты понял за умное, а глупыми - те, кто говорит еще то, что ты недавно уценил как неумное. с.78
В раздробленном на кусочки мире человек входит в каждый кусочек, как в мир.
Вообще выбор профессии для интеллектуального героя — есть профессиональное затруднение романиста {68}. Если ты хочешь, чтобы герой ходил, видел, думал, переживал, — то какая же профессия в наше время позволяет иметь время на это? Ночной сторож? Но он приобретает черты непризнанного гения, как только автор пытается вложить…
Не оттуда нам грозит, где с трудом дается, даже если и грабительским трудом. Не оттуда, где дорого, где стоимость, где всем надо и все хватают, — где есть цена, объявленная ценность. То есть мы, конечно, сведем леса, воды, рыбы, почвы, звери… зверей, зверей первыми, чтобы наедине остаться… но все это потом, не успеем даже…
Нас всегда занимало, с самых детских, непосредственных пор, где прятался автор, когда подсматривал сцену, которую описывает. Где он поместился так незаметно? В описанной им для нас обстановке всегда имелся некий затененный угол, с обшарпанным шкафом или сундуком, который выставляют за изжитостью и напрасно, как тот автор,…
Лица людей пугали его своею обнаженностью, голостью и откровенностью – неприличностью. «Почему, интересно, они прикрыли все самое обыкновенное, нормальное: руки, ноги, задницу, – а обнажили самое откровенное и непристойное – лицо! Все – наоборот…» – так думал Лева
Из обеспеченности возникала подготовленность, из подготовленности – способность ценить, из способности ценить – уровень культуры. Никак не наоборот. Культуре нужна база, богатство. Не для удовлетворения потребностей художника – а для подлинного спроса. Эту пассивную, почти биологическую роль аристократии, такую очевидную,…
Им пришлось закрыть глаза на измену своему классу, на то, что они не стали врагами, чтобы не погибнуть: осознание подобной измены сразу лишило бы их возможности носить те черты, которые полагали или ощущали они своей неколебимой сущностью: долг, честь, достоинство, как и девственность, употребляются лишь один раз в жизни,…
Можно утверждать, что самое сомнительное и спорное в словесной передаче - это мир ребенка, мир пьяного и мир фальшивого или бездарного: ни то, ни другое, ни третье ни разу не имело достоверного самовыражения, а воспоминания подводят всех. На эти вещи у нас всегда будет свой взгляд, потому что детьми мы себя не помним,…
Так мы всегда, давая все меньше, полагаем, что отдаем последнее, а за последнее — требуем от другого всего
..все-таки на Леву произвели сильное впечатление педагоги начального образования: \"Ты, на самом деле, не злой мальчик, ты хороший, на самом деле, мальчик. Это у тебя наносное. Скажи, кто написал на доске нехорошее слово, - и будешь хороший мальчик...\" - и - по головке, головке - первое растление...
- Почему же не заслуженно! Почему же на заслуженно?.. - напал он, как петух, поворачивая к Леве голову боком - живой стороной лица. В голосе его звучала чуть ли не обида. - Я именно заслуженно пострадал... Словечко-то какое! Заслу-женно! Меня посадили за дело. Я никогда не был бездельником, не был несерьезен. Я не горжусь…
Ведь сама жизнь двойственна именно в неделимый, сей миг, а в остальное время, которого с точки зрения реальности и нет, жизнь - линейна и многократна, как память. Потому что, кроме сей, сию секунду исчезнувшей секунды, кроме сей, ее заменившей, нет времени в настоящем, а память, заменяющая исчезнувшее время, тоже…
\"Например, Пелевин замечательный прозаик, я смог прочитать у него полтора романа. А это много.\" Фраза произнесена Андреем Битовым во время презентации собрания сочинений, в Буквоеде, 10.11.14.
Какой Запад, какая Россия!.. В вашем-то, идеальном, смысле - жизни нет ни там, ни тут. У них - условия, у нас - возможность. Какие сейчас могут быть славянофилы и западники?... И те и другие сейчас - просто необразованные люди. Признавать прошлое у нас, а настоящее - на Западе, отменяя настоящее у нас, а там - прошлое...…
Мы воспитались в этом романе — мы усвоили, что лично для нас самое большое зло — это жить в готовом и объяснённом мире.
Вам еще повезло: у вас лет на тридцать (как раз пока меня не было…) была запрещена всякая охота за словом и понятием, слова одичали и перестали бояться человека одновременно, они разбрелись — пространство большое — и бродят неузнанные, непойманные, непроизнесенные.
И семья и школа приложили все свои силы, чтобы обучить его всему тому, что не понадобится впоследствии.
«Нет слаще банальности, чем та, что тебе принадлежит, нет более великого человека, чем тот, что предложит нам поверить в то, во что мы уже не верим, но, оказывается, так хотим…»
Вот и в автобусе стыдно, когда какие-нибудь два, резонируя друг от друга, громко разговаривают об \"умном\", интеллигентные фразы выгибают, будто в автобусе больше никто не едет, будто они не в автобусе едут... Стыдно до жути, неловко... Стараешься не вспоминать, когда ты сам в последний раз мог вот так же себя вести.
Показать еще
Рецензии читателей: 38
«Столп раннего русского постмодернизма....
«Столп раннего русского постмодернизма. Роман-музей, ленинградский роман». Наверное, самое примечательное для меня в этом романе — манера автора, то, что он не дает забыть читателю, что это текст. Не законченное произведение, а именно открытый, незавершенный текст (как разделял эти два понятия Ролан Барт). Отсюда вытекает некий игровой момент: автор ведет активный диалог с читателем, он как бы приглашает его шагнуть внутрь романа, показать, что прячется за кулисами. Сюжет постоянно ветвится по принципу \"а может, все было наоборот?\", а в конце рассыпается на тысячу мелких осколков, рассуждений, заключений, комментариев, комментариев к комментариям, сносок. Этот текст увлекает. Но меня — ненадолго. Я понимаю, постмодернизм, интертекстуальность, деконструкция, фрагментарность, главенство формы над содержанием. Но эти игры автора меня не увлекли. Наверное, жаль.
«Столп раннего русского постмодернизма. Роман-музей, ленинградский роман». Наверное, самое примечательное для меня в этом романе — манера автора, то, что он не дает забыть читателю, что это текст. Не законченное произведение, а именно открытый, незавершенный текст (как разделял эти два понятия Ролан Барт). Отсюда вытекает некий игровой момент: автор ведет активный диалог с читателем, он как бы приглашает его шагнуть внутрь романа, показать, что прячется за кулисами. Сюжет постоянно ветвится по принципу \"а может, все было наоборот?\", а в конце рассыпается на тысячу мелких осколков, рассуждений, заключений, комментариев, комментариев к комментариям, сносок. Этот текст увлекает. Но меня — ненадолго. Я понимаю, постмодернизм, интертекстуальность, деконструкция, фрагментарность, главенство формы над содержанием. Но эти игры автора меня не увлекли. Наверное, жаль.
22.09.2021 в 20:53
«Литературный суп – обязательно...
«Литературный суп – обязательно из топора (в «Преступлении и наказании» это буквально так), но приходит мгновение облизывать его на правах мозговой кости. А – невкусно. Тут и сыплется последняя специя, колониальный товар: прием, фокус, ужимка, авторский голосок…»
«Литературный суп – обязательно из топора (в «Преступлении и наказании» это буквально так), но приходит мгновение облизывать его на правах мозговой кости. А – невкусно. Тут и сыплется последняя специя, колониальный товар: прием, фокус, ужимка, авторский голосок…»
Есть соблазн уйти в версии и варианты, хотя не хочется быть слишком многословной. Как и не хочется соревноваться с автором в словесной эквилибристике и сомнительной игре «Пойми меня, если сможешь». Как и вести лукавые разговоры о том, что книга-то на самом деле проста (хотя бы потому что упомянутые в ней литературные фрагменты якобы не выходят за рамки школьной программы, жаль – не всё из нее перечитывалось в сознательном возрасте), а наше недопонимание – проблема нашего восприятия. Но форма остается формой, она оглушает и ошарашивает сначала, но приедается к сотой странице, и начинаешь вязнуть в бесконечном словесном потоке, из которого всё реже выуживаются умные, а скорее остроумные замечания, увы – неновые, увы – несоответствующие по уровню сложности и оригинальности форме.
Первые две части меня обманули. Потом оказалось: книга движется по нисходящей. Ссылки и пересылки, намеки и полунамеки, оговорки и проговорки, альтернативы и негативы, пережевывания и заглатывания больших и трудно перевариваемых кусков текста – без подготовки не подступиться. И уже в третьей части, когда некоторые предложения и абзацы начинаешь перечитывать по нескольку раз, чтобы ухватиться за скачущие в разные стороны мысли, начинаешь задумываться: а оно вообще зачем?
И тут сознаешь надуманность и неоправданную раздутость персонажа и пустотность окружающих его людей и явлений. Оно не то что бы нереально, оно нарочито расплывчато. Странные литературоведческие фантазии. И странным выглядит количество потраченных на это слов и неоправданность траты этих слов, выстраивания сложных конструкций там, где можно было обойтись башенкой из детских кубиков.
Удивительно, автор и сам понимает, что заигрался, но не может остановиться, так увлекает его словесный водоворот. Но литературный суп, который он варит, уже выкипает из кастрюли, столько напичкано лишних продуктов, но ни вкуса, ни запаха это не прибавляет. Из получившейся постмодернистской литературной гущи почти не удается выудить ничего съедобного и питательного. От процесса жевания удовольствия мало.
А вот попробуй рассказать в двух словах, о чем книга. Не сюжетно, конечно, сюжетно нас путали всю дорогу, и у каждого читателя получится свой сюжет. О чем вообще? О литературе? О трактовке литературе? Об интеллигенции? О парадоксах советских реалий? О человеческой обреченности? Об условности всего и вся?
Напичканный явными и скрытыми цитатами, усложненный многочисленными вставками, приложениями, комментариями и отвлеченными рассуждениями, текст рассыпается. Остается не понимание (понимание о непонимании), а четкое ощущение, что нет желания понимать, все равно даже отдаленно не приблизиться... Не знаю, кому как, но мне хочется понимания, хотя бы собственного, далекого от того «что хотел сказать автор», личного, с примесью своего читательского и жизненного опыта. А тут ну никак не получается. Отдельные, разрозненные мысли. Ну да, я могу догадываться, что откуда взято, и без подсказок чувствую влияние одного, второго, третьего. Но мне мало этого. Есть впечатление. Есть настроение. Есть погружение в текст, даже нечто похожее на сопереживание. Но текст, приправленный таким количеством намеков и обещаний, оказывается многослойной пустышкой.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Я не знаю, о...
Я не знаю, о чём эта книга, понятия не имею, слушала её в наушниках, и иногда останавливалась прямо на перекрёстках, всхахатывая от того, насколько изящно, тонко и остроумно Битов (ну а кому ещё!) облекает мои мысли в свой блестящий русский язык. Ходила по городу и улыбалась как ненормальная весь январь и поминала добрым словом лекции по лингвистическому анализу текста у Роговой. Спасибо вам за Битова в моей жизни, Кира Анатольевна!
Я не знаю, о чём эта книга, понятия не имею, слушала её в наушниках, и иногда останавливалась прямо на перекрёстках, всхахатывая от того, насколько изящно, тонко и остроумно Битов (ну а кому ещё!) облекает мои мысли в свой блестящий русский язык. Ходила по городу и улыбалась как ненормальная весь январь и поминала добрым словом лекции по лингвистическому анализу текста у Роговой. Спасибо вам за Битова в моей жизни, Кира Анатольевна!
22.09.2021 в 20:53
По непроверенным мною сведениям,...
По непроверенным мною сведениям, почерпнутым, однако из источника. заслуживающего всякого доверия. Андрей Битов говорил, что замолчал на два года после того, как прочел «Дар» Набокова. Потому что в мире, где существует такая русская проза, уже не создать ничего сопоставимого с нею. Рассказав об этом, мой собеседник выразил сомнение, не лукавил ли Андрей Георгиевич? Думаю, что нет, зачем бы ему? Только не оттого не писал, что и впрямь устыдился собственной малости перед лицом набоковского гения, но потому, что его талант в эти два года проходил стадию внутреннего развития, сопоставимую с имаго у бабочек. Внешней активности нет, внутри вызревает яркое и прекрасное, что надолго осенит все вокруг радужными крыльями.Любя Битова с восемнадцати лет («Вид неба Трои»), я не понимала, однако, превосходных степеней, какими его аттестовали все, кто есть кто-то. С «Улетающим Монаховым» и кое-какими рассказами такой уж большой любви не вышло, а до «Пушкинского дома» все не случалось добраться. Может быть, еще долго откладывала бы, когда бы не уход писателя в края доброй охоты. Но так уж мы, люди, устроены, что надежнее прочих поводов, привлечешь внимание оставшихся, умерев. Почтить память автора правильнее всего чтением его книг, и мы с одним очень хорошим человеком решили взяться за «Пушкинский дом»: она перечитывать, я читать. Такова предыстория. История же в том, что, как вся русская литература вышла из гоголевской «Шинели», так вся она (за исключением Набокова и, будем до конца придирчивыми, Бабеля, Зощенко, Ильфа с Петровым, Леонова. Булгакова, Эренбурга, Солженицына. Шаламова, Домбровского, Платонова, еtс) сто лет спустя вошла в «Пушкинский дом». Ну, намолотили вы, матушка, начали за здравие, кончили за упокой. Да нет же, просто необъятного не обоймешь и всегда найдется кто-то, кто язвительно вбросит лептой вдовицы свои четыре копейки ограниченного знания, имея целью уличить автора в невыполнении контрактных требований: а как же от вашего лица одна тут говорила, что вся литература уместилась? Непорядочек. Это всего лишь попытка обозначить черту, которой гений писателя отграничил круг явлений, нашедших отражение в романе от тех, которые не могли в него поместиться по той же причине, по какой никому не под силу выпить моря..А все-таки «Пушкинский дом» оставляет у читателя впечатление – невероятно расширенного, словно бы за счет того четвертого измерения, о каком говорил герой Булгакова, внутреннего пространства, в противоположность компактному внешнему и совсем уж скромному событийному. Ведь по сути, что происходит в романе? Вот мальчик Лёвушка Одоевцев, профессорский сын и внук, до поры не знавший о том, что дед репрессирован. Эдипов комплекс реализуется в нем неприязнью к отцу, и, в противовес, а также в значительной мере замещая отсутствующую фигуру деда – в симпатии к Диккенсу дяде, вернувшемуся «оттуда». Дед был гений и стоял у истоков структурной лингвистики, вернулся семидесятилетним, выпотрошенным системой, неспособным и не желающим вписаться в реальность нового времени маргиналом, хотя бы и с высверками прежней гениальности. Семью, которая однажды отреклась от него, отверг. Был отправляем на принудительное лечение, умер в чужих людях, после, как водится, канонизирован. Незадолго до смерти Лёва встречался с дедом, но близости не вышло, Одоевцев-старший увидел в потомке мелкую подловатую душонку неблагодарного потребителя. А внук, защищая самооценку, постановил для себя, что не так дед и умен.Это была первая часть «Отцы и дети» (салют, Иван Сергеич). Вторая, «Герой нашего времени» расскажет об отношениях с женщинами, выросшего и успешно паразитирующего на дедовых идеях, аспиранта Лёвушки. Их, женщин, как у всякого уважающего себя Печорина, трое: любимая героем Фаина, любящая его Альбина, и недурно проводящая с ним время Любаша. С мучительной ревностью к бывшему однокласснику и злому гению Митишатьеву. Унизительная история с кольцом должна бы заставить читателя презирать героя, ан нет – чем больше узнаю, тем больше люблю и склонна оправдывать. Ну, так всегда. Вот он еще вскормленный в неволе птичьим молоком филологии чужой барчук, а тут уже простой и добрый парень, как вы, как я, как целый свет, ну кто из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался?И, наконец, третья часть, «Бедный всадник», логически разбитая на четыре: «Бесы»», «Маскарад», «Дуэль», «Выстрел». Одоевцеву, в преддверие защиты диссертации, достается неприятная обязанность - дежурить на ноябрьские по учреждению. Нынешним, пожалуй, и не объяснишь, какой поганой частью официоза, отъедавшей самое золотое праздничное время, были демонстрации и прочая пафосно-патриотическая муть. Хотя, как по мне, в случае Лёвы, радоваться бы неожиданному одиночеству с возможностью не ходить на демонстрацию, поработать в вынужденном трезвом покое и тишине над диссертацией, примириться с миром, обдумать житье (хотя бы уже и не юношей). Да не тут то было, персональный бес Митешатьев не дремлет – завалился с приятелем, и «маленькой» (водка 0,25л.), а потом еще и еще. А тут и старый академический пенсионер, всегда благоволивший к Лёве, заглянул скрасить его одиночество. После еще какие-то люди подтянулись. Старика оскорбили, а пьяный Лев не понял, не вмешался, не защитил. Шабаш все набирал градус, обратившись уже непристойным хулиганством с вылазкой на салют, взгромоздившись на спину льву (Лев на Льве – это каламбур), и бегством от милиционера.А потом будут два варианта финала: трагический и фарсовый. Первым сердце сожмется мучительной жалостью к совсем уже своему герою, вторым скажешь: ну вот и ладно. И останешься с пониманием, что судьба подарила тебе встречу с великим романом, одним из лучших в русской литературе ХХ века. Конечно, человек, давший миру такое, не исчезнет без следа, Вы говорили, что в Пушкинском доме нельзя жить? Можно, теперь и вы живете там.
По непроверенным мною сведениям, почерпнутым, однако из источника. заслуживающего всякого доверия. Андрей Битов говорил, что замолчал на два года после того, как прочел «Дар» Набокова. Потому что в мире, где существует такая русская проза, уже не создать ничего сопоставимого с нею. Рассказав об этом, мой собеседник выразил сомнение, не лукавил ли Андрей Георгиевич? Думаю, что нет, зачем бы ему? Только не оттого не писал, что и впрямь устыдился собственной малости перед лицом набоковского гения, но потому, что его талант в эти два года проходил стадию внутреннего развития, сопоставимую с имаго у бабочек. Внешней активности нет, внутри вызревает яркое и прекрасное, что надолго осенит все вокруг радужными крыльями.Любя Битова с восемнадцати лет («Вид неба Трои»), я не понимала, однако, превосходных степеней, какими его аттестовали все, кто есть кто-то. С «Улетающим Монаховым» и кое-какими рассказами такой уж большой любви не вышло, а до «Пушкинского дома» все не случалось добраться. Может быть, еще долго откладывала бы, когда бы не уход писателя в края доброй охоты. Но так уж мы, люди, устроены, что надежнее прочих поводов, привлечешь внимание оставшихся, умерев. Почтить память автора правильнее всего чтением его книг, и мы с одним очень хорошим человеком решили взяться за «Пушкинский дом»: она перечитывать, я читать. Такова предыстория. История же в том, что, как вся русская литература вышла из гоголевской «Шинели», так вся она (за исключением Набокова и, будем до конца придирчивыми, Бабеля, Зощенко, Ильфа с Петровым, Леонова. Булгакова, Эренбурга, Солженицына. Шаламова, Домбровского, Платонова, еtс) сто лет спустя вошла в «Пушкинский дом». Ну, намолотили вы, матушка, начали за здравие, кончили за упокой. Да нет же, просто необъятного не обоймешь и всегда найдется кто-то, кто язвительно вбросит лептой вдовицы свои четыре копейки ограниченного знания, имея целью уличить автора в невыполнении контрактных требований: а как же от вашего лица одна тут говорила, что вся литература уместилась? Непорядочек. Это всего лишь попытка обозначить черту, которой гений писателя отграничил круг явлений, нашедших отражение в романе от тех, которые не могли в него поместиться по той же причине, по какой никому не под силу выпить моря..А все-таки «Пушкинский дом» оставляет у читателя впечатление – невероятно расширенного, словно бы за счет того четвертого измерения, о каком говорил герой Булгакова, внутреннего пространства, в противоположность компактному внешнему и совсем уж скромному событийному. Ведь по сути, что происходит в романе? Вот мальчик Лёвушка Одоевцев, профессорский сын и внук, до поры не знавший о том, что дед репрессирован. Эдипов комплекс реализуется в нем неприязнью к отцу, и, в противовес, а также в значительной мере замещая отсутствующую фигуру деда – в симпатии к Диккенсу дяде, вернувшемуся «оттуда». Дед был гений и стоял у истоков структурной лингвистики, вернулся семидесятилетним, выпотрошенным системой, неспособным и не желающим вписаться в реальность нового времени маргиналом, хотя бы и с высверками прежней гениальности. Семью, которая однажды отреклась от него, отверг. Был отправляем на принудительное лечение, умер в чужих людях, после, как водится, канонизирован. Незадолго до смерти Лёва встречался с дедом, но близости не вышло, Одоевцев-старший увидел в потомке мелкую подловатую душонку неблагодарного потребителя. А внук, защищая самооценку, постановил для себя, что не так дед и умен.Это была первая часть «Отцы и дети» (салют, Иван Сергеич). Вторая, «Герой нашего времени» расскажет об отношениях с женщинами, выросшего и успешно паразитирующего на дедовых идеях, аспиранта Лёвушки. Их, женщин, как у всякого уважающего себя Печорина, трое: любимая героем Фаина, любящая его Альбина, и недурно проводящая с ним время Любаша. С мучительной ревностью к бывшему однокласснику и злому гению Митишатьеву. Унизительная история с кольцом должна бы заставить читателя презирать героя, ан нет – чем больше узнаю, тем больше люблю и склонна оправдывать. Ну, так всегда. Вот он еще вскормленный в неволе птичьим молоком филологии чужой барчук, а тут уже простой и добрый парень, как вы, как я, как целый свет, ну кто из нас на палубе большой не падал, не блевал и не ругался?И, наконец, третья часть, «Бедный всадник», логически разбитая на четыре: «Бесы»», «Маскарад», «Дуэль», «Выстрел». Одоевцеву, в преддверие защиты диссертации, достается неприятная обязанность - дежурить на ноябрьские по учреждению. Нынешним, пожалуй, и не объяснишь, какой поганой частью официоза, отъедавшей самое золотое праздничное время, были демонстрации и прочая пафосно-патриотическая муть. Хотя, как по мне, в случае Лёвы, радоваться бы неожиданному одиночеству с возможностью не ходить на демонстрацию, поработать в вынужденном трезвом покое и тишине над диссертацией, примириться с миром, обдумать житье (хотя бы уже и не юношей). Да не тут то было, персональный бес Митешатьев не дремлет – завалился с приятелем, и «маленькой» (водка 0,25л.), а потом еще и еще. А тут и старый академический пенсионер, всегда благоволивший к Лёве, заглянул скрасить его одиночество. После еще какие-то люди подтянулись. Старика оскорбили, а пьяный Лев не понял, не вмешался, не защитил. Шабаш все набирал градус, обратившись уже непристойным хулиганством с вылазкой на салют, взгромоздившись на спину льву (Лев на Льве – это каламбур), и бегством от милиционера.А потом будут два варианта финала: трагический и фарсовый. Первым сердце сожмется мучительной жалостью к совсем уже своему герою, вторым скажешь: ну вот и ладно. И останешься с пониманием, что судьба подарила тебе встречу с великим романом, одним из лучших в русской литературе ХХ века. Конечно, человек, давший миру такое, не исчезнет без следа, Вы говорили, что в Пушкинском доме нельзя жить? Можно, теперь и вы живете там.
22.09.2021 в 20:53
Эта книга – история...
Эта книга – история жизни Льва Одоевцева, филолога из Ленинграда. Он работает в Институте русской литературы, отсюда и название Пушкинский дом. Роман пронизан «совковостью» - это любимая тема писателей, рожденных в СССР до 1970 года. А о чём ещё писать? Так больше не о чем. Эта тенденция до сих пор не заканчивается.
Эта книга – история жизни Льва Одоевцева, филолога из Ленинграда. Он работает в Институте русской литературы, отсюда и название Пушкинский дом. Роман пронизан «совковостью» - это любимая тема писателей, рожденных в СССР до 1970 года. А о чём ещё писать? Так больше не о чем. Эта тенденция до сих пор не заканчивается.
Роман состоит из трёх разделов, а те в свою очередь – из множества глав.
Финал Битов оставляет на выбор читателя. Если честно, я не люблю открытых концовок из серии «да если бы, да кабы да во рту росли грибы». Мне нужна твёрдая писательская точка. А здесь её нет.
Описанные бытовые реалии понятны людям, помнящим советскую эпоху. Мне это мало о чём говорит. Точнее, вообще ничего не говорит.
Вот интересно следующее. Почему мне нравится читать Золя и Бальзака, хотя то время случилось задолго до советского и постсоветского, а вот подобные произведения вызывают бунт и протест? Странно.
Книга хорошая. Минусики тоже есть, как и везде. Но читать можно. Про представителей интеллигенции всегда хорошо почитать.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
О существовании романа «Пушкинский...
О существовании романа «Пушкинский дом» я узнал примерно полгода назад, прочитав статью в сборнике, рассказывающим о двадцати главных произведениях русской литературы XX века. Самое забавное, что в этот список не вошел «Факультет ненужных вещей» Домбровского, который я прочитал сразу после, и он произвел сильное впечатление. И вот выбирая книгу о моем родном городе, я вспомнил о Битове. Это была ошибка. Ужасный язык, предложения, через которые приходится буквально продираться. Я думал, такое бывает только в переводах немецких философов. Особенно поразили слова в скобках, которые по задумке автора, должны помочь читателю понять оттенки смысла.
О существовании романа «Пушкинский дом» я узнал примерно полгода назад, прочитав статью в сборнике, рассказывающим о двадцати главных произведениях русской литературы XX века. Самое забавное, что в этот список не вошел «Факультет ненужных вещей» Домбровского, который я прочитал сразу после, и он произвел сильное впечатление. И вот выбирая книгу о моем родном городе, я вспомнил о Битове. Это была ошибка. Ужасный язык, предложения, через которые приходится буквально продираться. Я думал, такое бывает только в переводах немецких философов. Особенно поразили слова в скобках, которые по задумке автора, должны помочь читателю понять оттенки смысла.
При описании биографии главного героя, Левы Одоевцева, в начале романа указывается год рождения, но уже в середине при указании возраста персонажа, скрывается точная дата действия. Для чего это конспирация – непонятно. То есть можно высказать несколько версий, но после прочтения последней страницы – просто не хочется возвращаться к началу.
Я вполне понимаю условности постмодернистского романа, но этот роман не продержится и раунда против «Женщины французского лейтенанта» Фаулза. Разные варианты сюжетной линии, встреча автора с главным героем, смена ракурса - вот так должен выглядеть по настоящему хороший постмодернистский роман, а не жалкая поделка.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Воистину филологический роман. Воистину...
Воистину филологический роман. Воистину от умнейшего человека. Собственно, вот он - современный пример того, что можно создать нечто гениальное усилием чистого интеллекта, а не духа. В чем гений Битова? Ему легко поддаешься. Кажется, что \"Пушкинский дом\" - очень сложный роман с кучей подсмыслов и подтекстов. Хотя на самом-то деле - это отличная иллюзия, которую создаёт автор. Все до банального просто - роман о симуляции и симулякрах. Беллетрезированая философская головоломка. И самое интересное, что автор описывает путаницу в голове главного героя, Лёвы Одоевцева, его ложные \"прозрения\", а на самом деле это всё отлично подходит к мыслям читателя. То есть, мы абсолютно глубоко вживаемся в главного героя, достигая полного сопереживания. Видимо, именно поэтому герой такой простой, бытовой. Вряд ли когда-нибудь вернусь к Битову, но очень благодарен за этот роман.
Воистину филологический роман. Воистину от умнейшего человека. Собственно, вот он - современный пример того, что можно создать нечто гениальное усилием чистого интеллекта, а не духа. В чем гений Битова? Ему легко поддаешься. Кажется, что \"Пушкинский дом\" - очень сложный роман с кучей подсмыслов и подтекстов. Хотя на самом-то деле - это отличная иллюзия, которую создаёт автор. Все до банального просто - роман о симуляции и симулякрах. Беллетрезированая философская головоломка. И самое интересное, что автор описывает путаницу в голове главного героя, Лёвы Одоевцева, его ложные \"прозрения\", а на самом деле это всё отлично подходит к мыслям читателя. То есть, мы абсолютно глубоко вживаемся в главного героя, достигая полного сопереживания. Видимо, именно поэтому герой такой простой, бытовой. Вряд ли когда-нибудь вернусь к Битову, но очень благодарен за этот роман.
22.09.2021 в 20:53
Роман попал в список...
Роман попал в список «к прочтению» раньше наступления насущной необходимости его прочитать. Автор считается «писателем для филологов», а сама книга — «культовой книгой поколения». Итак, открываешь такое с чувством «о, филологический роман, мне же просто необходимо это прочесть» и понимаешь, что поторопился. Видимо филологического во мне не так уж и много, а причудливые композиционные хитросплетения не спасают ситуацию. Классический постмодернистский роман? Да. Настолько постмодернистский, что я решила, что отношения у меня не сложатся со всем направлением. К счастью, я ошибалась. Но как же я иногда жалела, что начала-таки это читать… Книжка тянулась как жвачка. Жуёшь и думаешь: «уже пора выплёвывать или пожевать ещё?». Невнятный незаконченный Лёвушка и его интеллигентские страдания особого впечатления не произвели. Форма романа действительно представляет интерес. В основном филологический. Читать только ради этого и стоит. Можно поискать отсылки к классике или посмотреть на мир (и на время, если позволите такое сказать) глазами представителя вырождающейся аристократии. Если любопытно.
Роман попал в список «к прочтению» раньше наступления насущной необходимости его прочитать. Автор считается «писателем для филологов», а сама книга — «культовой книгой поколения». Итак, открываешь такое с чувством «о, филологический роман, мне же просто необходимо это прочесть» и понимаешь, что поторопился. Видимо филологического во мне не так уж и много, а причудливые композиционные хитросплетения не спасают ситуацию. Классический постмодернистский роман? Да. Настолько постмодернистский, что я решила, что отношения у меня не сложатся со всем направлением. К счастью, я ошибалась. Но как же я иногда жалела, что начала-таки это читать… Книжка тянулась как жвачка. Жуёшь и думаешь: «уже пора выплёвывать или пожевать ещё?». Невнятный незаконченный Лёвушка и его интеллигентские страдания особого впечатления не произвели. Форма романа действительно представляет интерес. В основном филологический. Читать только ради этого и стоит. Можно поискать отсылки к классике или посмотреть на мир (и на время, если позволите такое сказать) глазами представителя вырождающейся аристократии. Если любопытно.
22.09.2021 в 20:53
Ух, какая отвратительная гадость......
Ух, какая отвратительная гадость... Многие прочитавшие и оставившие свои рецензии отмечают, что им не понравился главный герой, Лев Одоевцев. Возможно, я обладаю меньшим интеллектом, чем тот, что необходим для понимания и принятия данного произведения, но лично мне не понравился автор сего опуса.
Ух, какая отвратительная гадость... Многие прочитавшие и оставившие свои рецензии отмечают, что им не понравился главный герой, Лев Одоевцев. Возможно, я обладаю меньшим интеллектом, чем тот, что необходим для понимания и принятия данного произведения, но лично мне не понравился автор сего опуса.
Это же нечто совершенно нечитаемое!! Абсолютно! Это пафосный набор слов от ученого-филолога, который решил, что ему есть, что сказать, но при этом выдал абсолютно весь свой запас слов, нагородив громоздкие завалы сравнений, воспоминаний и рассуждений, через которые в трезвом сознании не проберешься. Опять же, вероятно, мне было так сложно, потому что я очень слабо представляю себе реалии того времени, о котором пишет автор, но, в любом случае, это не основная причина.
Очень не рекомендую никому, кроме людей увлекающихся филологией и 60ми-70ми годами 20 века. Желательно и то, и то одновременно.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
После подвига
Не знаю,...
После подвига
После подвига
Не знаю, что чувствуют не-филологи, читая «Пушскинский дом», но могу сказать, что не-петербуржцам в нём в принципе уютно. Выслушивать коленопреклоненные парафразы человека, добровольно запершего себя в неделимой Культуре мрамора и фресок, набухшей пасмурной воды, нечервленого золота и проч. – это, скажем, выносимо, как сидеть с докучливым престарелым антисемитом. Ну, Петербург, да-да, абсолютные ценности, кхм-кхм, вы главное кефир пить не забывайте. Битов - человек крайне интересный, и презирать его за фанатические наклонности - это мелочность. Ему даже идёт. А вот как с ним справляются не-филологи, я не могу представить.Вот для меня глава-статья «Три пророка» - это главное откровение книги, мне в парадигме пушкинизма с тютчеством думать о мировоззрениях и моральном императиве легче, чем через какие-нибудь иные логические проулки. Но ведь это лишь близость метафоры, соположенность в информационном пространстве, укорачивание разговора за счёт общих знакомых: «Мы расстались с ней полюбовно, как Васька с Катькой» - кто этих Василия и Екатерину знать не знает, тот может идти гулять, потому что у нас тут что? Правильно, дети, постмодернизм. Вот мы и вляпались в эту тему.Как-то, когда в нашей бренной академической жизни пришла пора современной литературы, нам предложили удивительный разлет представлений о русском постмодернизме. Оказалось, что в широком смысле к нему относится всё, что не Донцова, а в узком – исключительно «Пушкинский дом». Мол, он весь – параллель на параллели, эзотерика профессионалов, переваривание культуры и текстоцентризм.
Но вот странность: «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в сравнении с Битовским романом, казалось бы, полное паразитство и халява, на том же пространстве теми же героями играет, а чувствуются самостоятельнее и новее, чем вся жизнь и весь текст несчастного - свежевыдуманного! - Левы Одоевцева.
Почему так? Наукообразие постмодернизма оно ведь иногда очень драматичное: Стоппард монетки подкидывает, а застревает в Шекспире буквально – время останавливается, орёл неизбежен. Борхес близоруко копается в бумажках, а у него за плечами миры вырастают, настоящие, с зубами. А у Битова наукообразие, простите, не про теорию вероятности и даже не про сравнительно-исторический метод изучения языков, оно про канцелярию.
Невыносимую, продажную литературоведческую канцелярию советского (и ныне живее всех живых!) образца. И если у кого-то заумь лишь маска для чего-то общечеловеческого (страх застрять в чужом, кем-то выдуманном моменте близок не шекспироведу, но любому смертному), то у Битова всё честно: да, это действительно подкос под филологическую диссертацию, и метафору жизни в ней отыщет только тот, кто хоть раз эту ерунду пробовал писать. Правда, однажды автор оговаривается, посвящает выбору профессии героя целую главу – очень остроумную! – но что-то мне подсказывает, что нефилологичной подружке, заглядывавшей мне через плечо смешно не было. Это нарочное сужение зрительного зала, когда что-то видно только из первых рядов партера, оно оправданно, ибо остальные билеты всё равно не проданы. И раз мы тут собрались такой милой тихой компанией людей, которые должны бы писать романы, а пишут диссертации или того хуже – рецензии на лайвлиб, Андрей Георгиевич достаёт из кармана пальто маленькую и разливает. И – хорошо. Теперь мы можем всласть наговориться о давлении авторитетов, о мучительной невзаимной любви к Пушкину (подставить свой вариант), о надвигающихся катастрофах, о тяжелом бремени изгнания из себя притворства, о русских вопросах, о том, что у каждого есть друг-враг и есть любовь в трёх лицах (любимая, нелюбимая, никакая), в общем, о том, что мы живем в настоящем времени. Оно бессмысленно, бессловесно, оно – после того, как закрыта прочитанная книга, поэтому нам остается смотреть назад, из своего будущего, как из загробья. Жить после сюжета всё равно что после подвига: воротишься на родину, сколотишь домишко, застрелишься? – эта ветеранская грусть и есть русский постмодернизм. Мы все, вместе с отвратительным Левой Одоевцевым, имеем за плечами гребень волны русской литературы, который никогда не упадет к нам на эти плечи, не растопчет своей силой, а так и будет стоять и гудеть, загораживая самое солнце, пока… Пока что?
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Прослушала только первую часть....
Прослушала только первую часть. Поначалу интересно, кажется, что у автора неплохой язык, но потом начинает раздражать излишняя многословность и размышления, которые, как правильно отметили в одной из рецензий тут, далеко не всегда уместны. Если бы книгу не нужно было прочитать к коллоквиуму, я бы, скорее всего, остановила ее раньше, но я честно терпела, надеясь, что вот-вот начнется какое-то действие. Нет, я люблю, когда писатель концентрируется на размышлениях, рассуждениях и воспоминаниях, но не в данном случае. Даже не знаю, что не так. Просто жутко раздражена и сожалею, что потратила три часа, честно пытаясь найти в книге смысл.
Прослушала только первую часть. Поначалу интересно, кажется, что у автора неплохой язык, но потом начинает раздражать излишняя многословность и размышления, которые, как правильно отметили в одной из рецензий тут, далеко не всегда уместны. Если бы книгу не нужно было прочитать к коллоквиуму, я бы, скорее всего, остановила ее раньше, но я честно терпела, надеясь, что вот-вот начнется какое-то действие. Нет, я люблю, когда писатель концентрируется на размышлениях, рассуждениях и воспоминаниях, но не в данном случае. Даже не знаю, что не так. Просто жутко раздражена и сожалею, что потратила три часа, честно пытаясь найти в книге смысл.
22.09.2021 в 20:53
Битов так хорошо пишет,...
Битов так хорошо пишет, что вокруг книги хочется водить ритуальные танцы. По форме это типичный постмодернизм, сюжет постоянно ветвится по принципу \"а может, все было наоборот?\", а в конце рассыпается на тысячу мелких осколков, рассуждений, заключений, комментариев, комментариев к комментариям, сносок. (Однако не будем забывать, что это не просто постмодернистский роман, а постмодернистский роман, написанный в 60х гг в СССР -- дьявольская разница!). При этом, все, что там написано -- абсолютная правда -- например, воспроизведение мировосприятия пьяного человека выше всяких похвал -- настолько правда, что иногда даже становится неловко и неуютно. Текст построен из прекрасных отточенных фраз, каждая из которых обладает самостоятельной ценностью и так и просится в блокнот.
Битов так хорошо пишет, что вокруг книги хочется водить ритуальные танцы. По форме это типичный постмодернизм, сюжет постоянно ветвится по принципу \"а может, все было наоборот?\", а в конце рассыпается на тысячу мелких осколков, рассуждений, заключений, комментариев, комментариев к комментариям, сносок. (Однако не будем забывать, что это не просто постмодернистский роман, а постмодернистский роман, написанный в 60х гг в СССР -- дьявольская разница!). При этом, все, что там написано -- абсолютная правда -- например, воспроизведение мировосприятия пьяного человека выше всяких похвал -- настолько правда, что иногда даже становится неловко и неуютно. Текст построен из прекрасных отточенных фраз, каждая из которых обладает самостоятельной ценностью и так и просится в блокнот.
22.09.2021 в 20:53
Занудно? Нет-нет, нисколько, что...
Занудно? Нет-нет, нисколько, что вы?
Занудно? Нет-нет, нисколько, что вы?
И Одоевцев, и Митишатьев, и Фаина, и остальные - все молодцы, всем верю, все очень славные, живые. Хотя нет, славные? О чём это я? Вот она, мерзостная людская сущность, уверенность в собственной святости или показушная мерзопакостность из серии \"ну, видишь, как я отвратителен? ничего мне не сделаешь, не захочешь марать руки...\".
Вся эта сбивчивость, весь этот дикий маскарад упорно напоминают сологубовского Передонова и иже с. Какой-то гротеск, утрированная инфантильность... всё-всё-всё.
И при этом всём, при страшном абсурде происходящего (может это и не абсурд вовсе, но я, честно признаюсь, не поняла НИЧЕГО, но если абсурд - то страшный) - невероятный город.
Лёва, вырасший из мальчика в... тоже, в общем, в мальчика, который не знает, куда себя приложить, гоняющегося за бедной Фаиной, стреляющегося на дуэли, ненавидящего и любящего Митишатьева... всё это как-то очень правдоподобно и в то же время не хочется верить. Просто не хочется.Да-да, знаю, не рецензия, а сплошной лытдыбр, но я буквально только что дочитала, поэтому в голове месиво из впечатления, оставшегося от книги.Опять же, очень сильно на любителя
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Столп раннего русского постмодернизма....
Столп раннего русского постмодернизма. Роман-музей, ленинградский роман (жанровые определения этой книги можно множить до бесконечности). История сотрудника Пушкинского музея Левы Одоевцева. Автор не даёт забывать, что книга – это книга, играет с героем и читателем, насыщает текст цитатами русского классики (на уровне школьной программы) и в конце концов вместо одного чёткого финала предлагает целую череду финалов, не желая расставаться с романом.
Столп раннего русского постмодернизма. Роман-музей, ленинградский роман (жанровые определения этой книги можно множить до бесконечности). История сотрудника Пушкинского музея Левы Одоевцева. Автор не даёт забывать, что книга – это книга, играет с героем и читателем, насыщает текст цитатами русского классики (на уровне школьной программы) и в конце концов вместо одного чёткого финала предлагает целую череду финалов, не желая расставаться с романом.
22.09.2021 в 20:53
прочитала первую часть. Заглянула...
прочитала первую часть. Заглянула вперед, полистала. И отложила. Игры автора меня не увлекли. Я понимаю, постмодернизм, интертекст, деконструкция, фрагментарность, главенство формы над содержанием.. Но не настолько же!
прочитала первую часть. Заглянула вперед, полистала. И отложила. Игры автора меня не увлекли. Я понимаю, постмодернизм, интертекст, деконструкция, фрагментарность, главенство формы над содержанием.. Но не настолько же!
Долго не расисывая: не впечатлило. По мне, так там читать нечего.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Как-то невероятно долго мучила...
Как-то невероятно долго мучила я книгу объёмом всего-то лишь в 400 страниц (не считая комментариев, наличие которых особо не повлияло на общую картину — да простят меня автор и почитатели Битова). И впечатления остались крайне неоднозначные.С одной стороны, я бралась за \"Пушкинский дом\", будучи весьма наслышанной о художественных достоинствах этой книги, о какой-то её \"знаковости\". Я знаю, что \"Пушкинский дом\" — вроде как главное произведение Битова, самое значимое. Я знаю, что для своего поколения Битов был в определённой степени культовым писателем, и, скажем, московские студенты-филологи могли сорваться на выходные в Питер только ради того, чтобы своими глазами взглянуть на этот самый Пушкинский дом.При этом по прочтении книги ГОЛОВОЙ я отлично осознаю все её художественные достоинства, вижу интересные авторские приёмы и т.п. Но в том-то и дело, что только головой. Сам по себе \"Пушкинский дом\" со всеми его идеями, задумками и оригинальными ходами почему-то никак меня не затронул. Не затронули даже многочисленные отсылки к классическим произведениям великой русской литературы — хотя я страсть как люблю подобные постмодернистские приёмы.Фактический сюжет книги предельно прост и лаконичен — чтобы пересказать его, хватит и одного абзаца. Понятно, что суть кроется не в сюжете, а в каких-то глубинных литературно-философских посылах, но вот они-то как раз и \"не цепляют\", уж простите за нелитературное выражение. Битов как-то избыточно многословен, он растекается многостраничными рассуждениями если и не на пустом месте, то всё равно как-то необоснованно и беспричинно. Авторский стиль и владение языком поначалу очень понравились, но под конец утомили настолько, что я уже не знала, куда от них деваться. Возможно, тут сыграли свою роль ещё и индивидуальные особенности восприятия: не люблю, когда автор прямым текстом говорит, что конкретно он хотел сказать своей книгой. И тем более не люблю, когда это разжёвывают до такой степени.Битов слишком уж сконцентрирован на вербальной фиксации всех тонкостей отношений между автором и героем, между автором и читателем. Слишком уж много рассуждений на эту тему — гораздо больше, чем собственно интересных мыслей. И поэтому когда автор сам иронизирует над этой особенностью своего повествования, лично мне в его словах видится всё меньше иронии и всё больше — суровой реальности:
Как-то невероятно долго мучила я книгу объёмом всего-то лишь в 400 страниц (не считая комментариев, наличие которых особо не повлияло на общую картину — да простят меня автор и почитатели Битова). И впечатления остались крайне неоднозначные.С одной стороны, я бралась за \"Пушкинский дом\", будучи весьма наслышанной о художественных достоинствах этой книги, о какой-то её \"знаковости\". Я знаю, что \"Пушкинский дом\" — вроде как главное произведение Битова, самое значимое. Я знаю, что для своего поколения Битов был в определённой степени культовым писателем, и, скажем, московские студенты-филологи могли сорваться на выходные в Питер только ради того, чтобы своими глазами взглянуть на этот самый Пушкинский дом.При этом по прочтении книги ГОЛОВОЙ я отлично осознаю все её художественные достоинства, вижу интересные авторские приёмы и т.п. Но в том-то и дело, что только головой. Сам по себе \"Пушкинский дом\" со всеми его идеями, задумками и оригинальными ходами почему-то никак меня не затронул. Не затронули даже многочисленные отсылки к классическим произведениям великой русской литературы — хотя я страсть как люблю подобные постмодернистские приёмы.Фактический сюжет книги предельно прост и лаконичен — чтобы пересказать его, хватит и одного абзаца. Понятно, что суть кроется не в сюжете, а в каких-то глубинных литературно-философских посылах, но вот они-то как раз и \"не цепляют\", уж простите за нелитературное выражение. Битов как-то избыточно многословен, он растекается многостраничными рассуждениями если и не на пустом месте, то всё равно как-то необоснованно и беспричинно. Авторский стиль и владение языком поначалу очень понравились, но под конец утомили настолько, что я уже не знала, куда от них деваться. Возможно, тут сыграли свою роль ещё и индивидуальные особенности восприятия: не люблю, когда автор прямым текстом говорит, что конкретно он хотел сказать своей книгой. И тем более не люблю, когда это разжёвывают до такой степени.Битов слишком уж сконцентрирован на вербальной фиксации всех тонкостей отношений между автором и героем, между автором и читателем. Слишком уж много рассуждений на эту тему — гораздо больше, чем собственно интересных мыслей. И поэтому когда автор сам иронизирует над этой особенностью своего повествования, лично мне в его словах видится всё меньше иронии и всё больше — суровой реальности:
Мне тоже такое начинало мерещиться местами, чего уж там.
Или вот такой честный диалог автора с читателем:
Тем не менее дочитать стоило хотя бы ради того, чтобы составить собственное мнение об этой книге. А дочитав — поставить на полку с ощущением, что вряд ли в обозримом будущем захочется снова взять её в руки. А жаль, очень жаль. Даже как-то обидно. Ведь именно в отношении \"Пушкинского дома\" \"знающие люди\" в своё время цитировали нам Высоцкого: \"Открою кодекс на любой странице — и не могу! Читаю до конца\".
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Итак.Вот и прочитана, пожалуй,...
Итак.Вот и прочитана, пожалуй, неоднозначная книга в моём читательском опыте. Казалось бы, постмодернизм и заигрывания с читателем, в духе: \"А что если наоборот...?\", не для всех. Естественно, что какой-нибудь Деятель филологических наук визжал бы от удовольствия во время чтения. Я не визжал. Я пытался вникнуть...
Итак.Вот и прочитана, пожалуй, неоднозначная книга в моём читательском опыте. Казалось бы, постмодернизм и заигрывания с читателем, в духе: \"А что если наоборот...?\", не для всех. Естественно, что какой-нибудь Деятель филологических наук визжал бы от удовольствия во время чтения. Я не визжал. Я пытался вникнуть...
В книге нам описывают детство Лёвы Одоевцева мучавшегося выяснением отношений с отцом и отцом отца. Затем во взрослении а точнее, как там Андрей Битов сказал-отрочестве, паренек запутался в любовном многоугольнике и еще дружок этот Митишатьев-гадкий тип, постоянно маячит под ногами.А самое главное Одоевцев младший так несчастен-все пытаются управлять им и манипулировать, а он между прочим ранимая сентиментальная душа. И ладно бы все так, но здесь начинается удивительное волшебство. Автор начинает тасовать куски из жизни Лёвушки Одоевцева , и образуется такая каша, что голова идет кругом. При всем при этом Битов вставляет свои комментарии , режет в них правду матку о литературном бытие героя романа и о том что он и сам устал уже с этой игрой в перетасовки. Кстати в лицах дяди Диккенса и \"культового\" Деда правда тоже высказывается, о мире , о людях и человечестве в целом. Это весьма интересно и создает атмосферу. Герои учат читателя, делятся с ним жизненным опытом.
Так же хочется отметить обращение писателя к классической литературе-она здесь сквозит сплошь и рядом. Вспомнить хотя бы Пушкина,Фета,Тютчева,Лермонтова...
Все же, хочется отметить, что \"НЕфилологам\" все прелести авторских приемов не понять. И я их тоже понять не смог до конца(впрочем как и сам автор, который постоянно комментировал что не знает зачем вообще надо это делать), а лишь кое-что почерпнул для себя. Но я уверен более сведущие люди оценят этот роман-музей по достоинству.Посвящение в азы филологии было произведено благодаря Долгой Прогулке 2016!
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Изящный роман, требует медленного...
Изящный роман, требует медленного чтения. Жалею, что читала не в бумаге. По моим ощущениям постмодернизм нужно держать в руках!
Изящный роман, требует медленного чтения. Жалею, что читала не в бумаге. По моим ощущениям постмодернизм нужно держать в руках!
Личная жемчужина – фигура дяди Диккенса с его опрятностью и достоинством. В моём воображении он представал в образе Владимира Машкова отчего-то.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Не зря Битова называют...
Не зря Битова называют русским Джойсом. Все-таки я нынче несколько охладел к довольно скучным, посредственным жизнеописаниям интеллектуалов, которые свои мелкие драмы выставляют за нечто особенное и отчасти великое. Как и у Джойсовского Стивена, у Битовского Левы жизнь неинтересная, банальная жизнь интеллектуала или художника, которую он пытается облечь в несколько необычный для России стиль повествования . Поток сознания героя перетекает в поток сознания автора. Сам автор спорит с героем, хочет вывести его на чистую воду, не всегда успешно, то же самое старается сделать и герой. Битов представляет для читателя различные «версии и варианты» развития событий, но в то же время описывает подробно только свой вариант, второй же лишь как приложение, что вызывает по ходу пробежки по страницам романа только скуку. Это, конечно, не «Улисс», а скорее «Портрет художника в юности» или точнее «Портрет интеллектуала в юности». Только с одной оговоркой у Джойса в разы талантливей, в разы изящней и эстетичней и в разы интересней. Все же стоит отметить, что наброски изменений образа героя у автора выходят занимательно и интересно.Больше всего мне понравилась вторая часть романа - «Герой Нашего Времени». Отношения главного героя со своими возлюбленными, его страдания, страдания других, которые он причиняет, все это описано с большой тонкостью и точностью. Образ его первой и вечной несчастной любви в образе Фаины - превосходнейший образ, хоть и кажется сперва несколько банальным. Очень любопытную мысль автор проводит в противовес чувствам героя, мол, чем больше он проводил времени с ней вместе, тем меньше он ее знал, потому что подмечал лишь мелочи и то, что ей было по сути безразлично, а для него существенно. При этом, не замечая того, чего видел любой ее шапочный знакомец, любой, кто был знаком с ней полчаса - знал о ней больше чем пылко влюбленный Лев Одоевцев. Есть в этом некое трагичное зерно.Другие части романа мне не понравились и оказались очень скучными. «Отцы и дети» мне не понравились хотя бы потому, что я не очень большой поклонник этого тургеневского романа. И та проблема, что выписывает автор, та ситуация в которой сын идет против отца, это противодействие практически на генном уровне, мне, мягко говоря, не кажется интересной и банальной. Отрицание отрицания. Ключевой момент этой части - встреча Льва со своим дедом и вовсе не произвела на меня должного впечатления, а точнее практически никакое. Хотя сам роман и не написан в таком стиле, чтобы вызывать яркий эмоциональный отклик у читателя, но все же... Последнюю часть я дочитывал в жутчайшем унынии. Даже финальная дуэль, которая должна впечатлять читателя, будоражить эмоции, этого не делает, а желание поскорее дочитать «Пушкинский дом» и прекратить эту медленную муку все настойчивей мелькает в сознании.Своеобразности «Пушкинскому Дому» добавляет стиль повествования - своеобразный фатализм автора, который все знает заранее о судьбе каждого героя и то устремляя взгляд в будущее юного Льва, то возвращаясь в прошлое, либо перескакивая от события настоящего к прошлому. Само время идет в этом романе не прямо, а во всевозможные стороны. И вдруг в «Герое Нашего Времени» читатель оказывается посредине «Отцов и Детей». Все это, конечно, хорошо и прекрасно, но жестокой скуки и неинтересности романа в целом это не отменяет.
Не зря Битова называют русским Джойсом. Все-таки я нынче несколько охладел к довольно скучным, посредственным жизнеописаниям интеллектуалов, которые свои мелкие драмы выставляют за нечто особенное и отчасти великое. Как и у Джойсовского Стивена, у Битовского Левы жизнь неинтересная, банальная жизнь интеллектуала или художника, которую он пытается облечь в несколько необычный для России стиль повествования . Поток сознания героя перетекает в поток сознания автора. Сам автор спорит с героем, хочет вывести его на чистую воду, не всегда успешно, то же самое старается сделать и герой. Битов представляет для читателя различные «версии и варианты» развития событий, но в то же время описывает подробно только свой вариант, второй же лишь как приложение, что вызывает по ходу пробежки по страницам романа только скуку. Это, конечно, не «Улисс», а скорее «Портрет художника в юности» или точнее «Портрет интеллектуала в юности». Только с одной оговоркой у Джойса в разы талантливей, в разы изящней и эстетичней и в разы интересней. Все же стоит отметить, что наброски изменений образа героя у автора выходят занимательно и интересно.Больше всего мне понравилась вторая часть романа - «Герой Нашего Времени». Отношения главного героя со своими возлюбленными, его страдания, страдания других, которые он причиняет, все это описано с большой тонкостью и точностью. Образ его первой и вечной несчастной любви в образе Фаины - превосходнейший образ, хоть и кажется сперва несколько банальным. Очень любопытную мысль автор проводит в противовес чувствам героя, мол, чем больше он проводил времени с ней вместе, тем меньше он ее знал, потому что подмечал лишь мелочи и то, что ей было по сути безразлично, а для него существенно. При этом, не замечая того, чего видел любой ее шапочный знакомец, любой, кто был знаком с ней полчаса - знал о ней больше чем пылко влюбленный Лев Одоевцев. Есть в этом некое трагичное зерно.Другие части романа мне не понравились и оказались очень скучными. «Отцы и дети» мне не понравились хотя бы потому, что я не очень большой поклонник этого тургеневского романа. И та проблема, что выписывает автор, та ситуация в которой сын идет против отца, это противодействие практически на генном уровне, мне, мягко говоря, не кажется интересной и банальной. Отрицание отрицания. Ключевой момент этой части - встреча Льва со своим дедом и вовсе не произвела на меня должного впечатления, а точнее практически никакое. Хотя сам роман и не написан в таком стиле, чтобы вызывать яркий эмоциональный отклик у читателя, но все же... Последнюю часть я дочитывал в жутчайшем унынии. Даже финальная дуэль, которая должна впечатлять читателя, будоражить эмоции, этого не делает, а желание поскорее дочитать «Пушкинский дом» и прекратить эту медленную муку все настойчивей мелькает в сознании.Своеобразности «Пушкинскому Дому» добавляет стиль повествования - своеобразный фатализм автора, который все знает заранее о судьбе каждого героя и то устремляя взгляд в будущее юного Льва, то возвращаясь в прошлое, либо перескакивая от события настоящего к прошлому. Само время идет в этом романе не прямо, а во всевозможные стороны. И вдруг в «Герое Нашего Времени» читатель оказывается посредине «Отцов и Детей». Все это, конечно, хорошо и прекрасно, но жестокой скуки и неинтересности романа в целом это не отменяет.
22.09.2021 в 20:53
Флэшмоб 2015: 12/15Увы, увы...
Флэшмоб 2015: 12/15Увы, увы и увы. Не смогла, не продралась, не осилила. Может быть, это я недостаточно интеллектуальна, чтобы оценить этот \"один из главных образцов русского постмодернизма\". А может... Ладно, не будем никого обижать. Но невыносимо же! Я осилила треть - чуть-чуть начала вторую часть романа. Безумное, немыслимое словоблудие - а больше ничего. Нет, кое-где появлялись отдельные мысли, идеи, но они пропадали в бесконечном пережёвывании мешанины из слов, скобок и многозначительных намёков. И нет, я не понимаю, зачем автору нужно было так усердно наводить аллюзии на классическую литературу. Я не вижу большого смысла в использовании настолько известных названий. Мне всегда казалось, что если хочется поиграть с известными сюжетами, дать новый взгляд на них, вывернуть так, чтобы раскрыть новые грани, то это хорошо бы делать искуснее, изящнее. А эти кошмарные курсивные отступления! Курсив мой - А.Б. - и па-анеслась! Мы - тут так и тянет добавить \"Николай Второй\" - хотели бы сказать то, мы хотели бы сказать это, мы нарисуем Лёву так, а может, мы сейчас нарисуем его этак, нет всё-таки вот так, хотя... Не люблю слишком категоричные максимы, но - если надо объяснять, то не надо объяснять! Если художественный текст не способен сам говорить, то никакими курсивным вставками с \"автолитературоведением\" этого не спасти. Только ещё сильнее испортить. В общем, не поклонник я такого рода литературы ни в коем разе. Да и не только литературы. Я не поклонник \"Чёрного квадрата\" и иже с ним, музыки, театра - чтобы понимать которые, нужно прочитать кучу объяснений, и вообще любого творчества, которое не умеет разговаривать самостоятельно. Если художественное произведение требует тщательного разбора его конструкции, пережёвывания деталей и прочей тягомотины, это - по-моему! - означает лишь одно: автор не справился с задачей. В моём случае автор не только не сказал мне ничего, он вызвал в моей душе волну раздражения. Интересно, что сразу вслед за тем, как я решила остановиться и не дочитывать этот роман, я взялась за перечитывание одного из любимейших произведений - трилогии Фриды Вигдоровой \"Дорога в жизнь. Это мой дом. Черниговка\" . Взялась неосознанно, но сейчас, раздумывая над этой рецензией, понимаю, что это был порыв смыть с себя всю эту постмодернистскую муть живительным потоком самой обычной реалистической прозы. Так вот я поняла, что в одной из сюжетных линий \"Черниговки\" есть кое-что очень похожее на линию деда Одоевцева. И насколько же сильнее, ярче, пронзительнее остаётся впечатление! Вигдорова рисует судьбу Петра Алексеевича очень скупыми средствами. Но эти считанные предложения, разбросанные по тексту повествования в нескольких местах, заставляют задуматься о подобных вещах (речь о доносах и ссылке учёных) куда более серьёзно, нежели полтора десятка страниц монолога деда Одоевцева.Прочитано в рамках Флэшмоба-2015 по рекомендации Zatv .
Флэшмоб 2015: 12/15Увы, увы и увы. Не смогла, не продралась, не осилила. Может быть, это я недостаточно интеллектуальна, чтобы оценить этот \"один из главных образцов русского постмодернизма\". А может... Ладно, не будем никого обижать. Но невыносимо же! Я осилила треть - чуть-чуть начала вторую часть романа. Безумное, немыслимое словоблудие - а больше ничего. Нет, кое-где появлялись отдельные мысли, идеи, но они пропадали в бесконечном пережёвывании мешанины из слов, скобок и многозначительных намёков. И нет, я не понимаю, зачем автору нужно было так усердно наводить аллюзии на классическую литературу. Я не вижу большого смысла в использовании настолько известных названий. Мне всегда казалось, что если хочется поиграть с известными сюжетами, дать новый взгляд на них, вывернуть так, чтобы раскрыть новые грани, то это хорошо бы делать искуснее, изящнее. А эти кошмарные курсивные отступления! Курсив мой - А.Б. - и па-анеслась! Мы - тут так и тянет добавить \"Николай Второй\" - хотели бы сказать то, мы хотели бы сказать это, мы нарисуем Лёву так, а может, мы сейчас нарисуем его этак, нет всё-таки вот так, хотя... Не люблю слишком категоричные максимы, но - если надо объяснять, то не надо объяснять! Если художественный текст не способен сам говорить, то никакими курсивным вставками с \"автолитературоведением\" этого не спасти. Только ещё сильнее испортить. В общем, не поклонник я такого рода литературы ни в коем разе. Да и не только литературы. Я не поклонник \"Чёрного квадрата\" и иже с ним, музыки, театра - чтобы понимать которые, нужно прочитать кучу объяснений, и вообще любого творчества, которое не умеет разговаривать самостоятельно. Если художественное произведение требует тщательного разбора его конструкции, пережёвывания деталей и прочей тягомотины, это - по-моему! - означает лишь одно: автор не справился с задачей. В моём случае автор не только не сказал мне ничего, он вызвал в моей душе волну раздражения. Интересно, что сразу вслед за тем, как я решила остановиться и не дочитывать этот роман, я взялась за перечитывание одного из любимейших произведений - трилогии Фриды Вигдоровой \"Дорога в жизнь. Это мой дом. Черниговка\" . Взялась неосознанно, но сейчас, раздумывая над этой рецензией, понимаю, что это был порыв смыть с себя всю эту постмодернистскую муть живительным потоком самой обычной реалистической прозы. Так вот я поняла, что в одной из сюжетных линий \"Черниговки\" есть кое-что очень похожее на линию деда Одоевцева. И насколько же сильнее, ярче, пронзительнее остаётся впечатление! Вигдорова рисует судьбу Петра Алексеевича очень скупыми средствами. Но эти считанные предложения, разбросанные по тексту повествования в нескольких местах, заставляют задуматься о подобных вещах (речь о доносах и ссылке учёных) куда более серьёзно, нежели полтора десятка страниц монолога деда Одоевцева.Прочитано в рамках Флэшмоба-2015 по рекомендации Zatv .
22.09.2021 в 20:53
Сложный, не до конца...
Сложный, не до конца понятный и не очень приятный роман. Если касаться исключительно сюжета, то можно вообще заявить, что роман ни о чем. Ведь интересного сюжета, держащего в напряжении читателя нет. А если и есть какие-то крошечные намеки на него, то они погребены под такой грудой авторских вмешательств в канву повествования, что заметить их невозможно. Так что же? Однозначно плохая книга? Отнюдь. Она очень интересна именно этой стопроцентной авторской навязчивостью, его влезанием во все дыры. Ведь она написана (как мне кажется) отнюдь не для того, чтобы рассказать нам о судьбе некоего Левы Адоевцева и его окружения, но для того, чтобы поделиться мнением автора о том, что для него - наболевшее.Если размышления о сути аристократизма и о том, во что он выродился в советской России, вам любопытны - велкам. Тем более, что размышления очень точные, остроумные. Также много мыслей о свойствах времени, о литературном творчестве, о Пушкине, Лермонтове и русской литературе в целом, о литературоведении. Но все мысли, несмотря на их интересность, все же слишком в лоб, слишком прямо.Книга из тех, о которых умом понимаешь, что она сильна и хороша, а внутри ничего не вздрагивает, обсуждать со всеми подряд ее не тянет, перечитывать мысль не возникает. Книга в себе и для себя, а то, что ты стал ее читателем - случайность, твое дело, и нечего вовлекать в это саму книгу или, не дай бог, автора. Очень на любителя.
Сложный, не до конца понятный и не очень приятный роман. Если касаться исключительно сюжета, то можно вообще заявить, что роман ни о чем. Ведь интересного сюжета, держащего в напряжении читателя нет. А если и есть какие-то крошечные намеки на него, то они погребены под такой грудой авторских вмешательств в канву повествования, что заметить их невозможно. Так что же? Однозначно плохая книга? Отнюдь. Она очень интересна именно этой стопроцентной авторской навязчивостью, его влезанием во все дыры. Ведь она написана (как мне кажется) отнюдь не для того, чтобы рассказать нам о судьбе некоего Левы Адоевцева и его окружения, но для того, чтобы поделиться мнением автора о том, что для него - наболевшее.Если размышления о сути аристократизма и о том, во что он выродился в советской России, вам любопытны - велкам. Тем более, что размышления очень точные, остроумные. Также много мыслей о свойствах времени, о литературном творчестве, о Пушкине, Лермонтове и русской литературе в целом, о литературоведении. Но все мысли, несмотря на их интересность, все же слишком в лоб, слишком прямо.Книга из тех, о которых умом понимаешь, что она сильна и хороша, а внутри ничего не вздрагивает, обсуждать со всеми подряд ее не тянет, перечитывать мысль не возникает. Книга в себе и для себя, а то, что ты стал ее читателем - случайность, твое дело, и нечего вовлекать в это саму книгу или, не дай бог, автора. Очень на любителя.
22.09.2021 в 20:53
Книга из разряда тех,...
Книга из разряда тех, которые нужно читать сердцем, как и большинство произведений без ярко выраженного сюжета, с кучей философских изысков, да ещё приправленных постмодернизмом.Умом читать этот роман, и тем более понять, на мой взгляд невозможно. Потому что ум каждый раз будет сопротивляться элементарной логике: как же такое возможно, чтобы книга была интересной, художественной, очень образной, но при этом она может не понравиться?
Книга из разряда тех, которые нужно читать сердцем, как и большинство произведений без ярко выраженного сюжета, с кучей философских изысков, да ещё приправленных постмодернизмом.Умом читать этот роман, и тем более понять, на мой взгляд невозможно. Потому что ум каждый раз будет сопротивляться элементарной логике: как же такое возможно, чтобы книга была интересной, художественной, очень образной, но при этом она может не понравиться?
22.09.2021 в 20:53
рука не поднимется назвать...
рука не поднимется назвать книгу хорошей.
рука не поднимется назвать книгу хорошей.
Единственное, в чем нельзя упрекнуть автора, его персонажи до тошноты некартонны и натуральны.
Лев Одоевцев - главный персонаж книги - брат-близнец Шуры из романа Улицкой \"Искренне ваш, Шурик\", в некотором роде такой типаж и является героем нашего времени, но вот на кой черт он сдался кому-то вообще.
Герой без хребта, цели, смысла.
Что я увидела?
Я увидела человека, который вообще мало на то способен, выбрал профессию филолога, имеет странных друзей, осуждает родню, и плывет по жизни, как говно по реке.
Последнее сравнение меня зацепило, и я, пока дочитывала книгу, его развивала в голове. Вот плывет говно по реке, а над ним - муха (автор и читатель) и подробно все как есть за ним фиксируют. Автор сам назвал часть биографии Льва унылой. Вот уж поистине уныло.
Если отдельно говорить о языке, то да, автор красиво пишет, только вот, в словарных изысках я не углядела никакой цели. Просто набор слов.
Че-пу-ха.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
«Пушкинский дом» — потому...
«Пушкинский дом» — потому ли, что постмодерн, потому ли, что просто хороший роман, нужное подчеркнуть — он о многом. Ещё та энциклопедия. Открывай и читай, а там уж будет всё расставлено по местам, кто и где должен тебя встретить, что сказать. Для меня он стал как «Хазарский словарь», только лучше (тут я как всегда про Павича, потому что он открыл для меня эту игру с текстом в вопрос-ответ).
«Пушкинский дом» — потому ли, что постмодерн, потому ли, что просто хороший роман, нужное подчеркнуть — он о многом. Ещё та энциклопедия. Открывай и читай, а там уж будет всё расставлено по местам, кто и где должен тебя встретить, что сказать. Для меня он стал как «Хазарский словарь», только лучше (тут я как всегда про Павича, потому что он открыл для меня эту игру с текстом в вопрос-ответ).
Страна — история — человек — время — литература — взаимоотношения — семья — город — дополняй список до бесконечности. Кажется, здесь ничего не упущено; каждому есть, где развернуться. Когда я открою роман в следующий раз, что-то другое заденет меня и прополощет, и я напишу о другом, сегодня же:
Это книга откровения. О тебе.
Найти в себе силы посмотреть на себя честно, найди в себе силы спросить: не я ли Левушка, не обо мне ли пишет Андрей Георгиевич. Посмотреть на Леву Одоевцева и честно сказать: нет, это не я. Битов пишет о человеческом, о том, в чем едва ли себе когда-либо признавались, потому еще, что многое не понимали и не могли ухватить. Вот он рассказывает; а сможешь ли, разрешишь ли себе со стыдом ухватить, сказать – да. Все мы немножко лошади – все мы немножко Лёвы; кто прочитает монолог Митишатьева и ни разу не вздрогнет?
Испытание. Книга – исповедь тебя перед самом собой. Очередная книга страшного суда. Нужно только не испугаться, но ведь кого бояться? Ты один здесь; наедине с автором, но он тебе уже ничего больше не скажет, кроме написанного, так что не страшно.С другой стороны, все писатели, наверное, немножко достоевские (погрешность тут будет, конечно, большая, но из песни слов не выкинешь). Нет-нет, да и почувствуешь этот запах совести человеческой и скорби, и услышишь голос Федора Михайловича в одном ли, в другом персонаже. (А за Леву очень стыдно – он ведь был бы князь Мышкин, если бы был.) К концу Битову совсем сложно стало сопротивляться.
К слову об этом, всё это бичевание – Гоголь, Достоевский, здесь Битов, да все – как мы позволяем? В чем феномен нашего доверия и склонения головы? Почему не брыкается, а щемит и щекочет внутри совесть, признаваясь: да, было; да, чувствовал; да, да, делал! Какой силы должен быть либо текст, либо образ самого писателя как живого человека, а иногда вместе, чтобы мы поверили, доверили, не посмеялись, открылись. Вот это меня совершенно поражает, механизмы, которые в нас срабатывают: в чём ключ? В каком слове, какой честности, какой жизни? …И еще мне иногда казалось, что это «Петербург» Белого, но с какой-то иной изнанки. Та же фантасмагория времени и пространства; мясорубка взмокла, заржавела и встала — теперь тут толкут, ступка города, пестик века, или наоборот, и вот медленно, методично растирают. Людей, годы, судьбы, характеры, отношения, классы. И судя по Битову – раз за разом подливают водки.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Филологические романы - это...
Филологические романы - это признак очередного писательского поколения. И хотя лично для меня, литературоведа-филолога по своему образованию, ничто не затмит свет А. Гениса, тем не менее я склонна поаплодировать и Битову. Он концептуально-прямолинейно подошёл к основам постмодернизма, в частности, к ризоматичности и реминисцентности текста как явления. И выразил весь этот процесс в хаотичном нагромождении мыслей, диалогов и разветвлений сюжета. Для обучения студентов-филологов этот роман должен быть отдельной лекцией, для простых читателей - навряд ли будет понятен (на то он и постмодернизм).Прочитана в рамках игры \"Дайте две\"
Филологические романы - это признак очередного писательского поколения. И хотя лично для меня, литературоведа-филолога по своему образованию, ничто не затмит свет А. Гениса, тем не менее я склонна поаплодировать и Битову. Он концептуально-прямолинейно подошёл к основам постмодернизма, в частности, к ризоматичности и реминисцентности текста как явления. И выразил весь этот процесс в хаотичном нагромождении мыслей, диалогов и разветвлений сюжета. Для обучения студентов-филологов этот роман должен быть отдельной лекцией, для простых читателей - навряд ли будет понятен (на то он и постмодернизм).Прочитана в рамках игры \"Дайте две\"
22.09.2021 в 20:53
«Пушкинский дом» – из...
«Пушкинский дом» – из тех книг, которые можно перечитывать бесконечно и практически с любого места. Язык у этого писателя просто поразительный. Свежий и как будто проникающий в суть вещей. Подумал, хочется ли что-нибудь сказать о главном герое, или высказаться по мудрёному порой содержанию – и понял, что нет, не хочется. Главный герой Битова – пожалуй, не человек, а уникально звучащий русский язык. Таково моё впечатление.
«Пушкинский дом» – из тех книг, которые можно перечитывать бесконечно и практически с любого места. Язык у этого писателя просто поразительный. Свежий и как будто проникающий в суть вещей. Подумал, хочется ли что-нибудь сказать о главном герое, или высказаться по мудрёному порой содержанию – и понял, что нет, не хочется. Главный герой Битова – пожалуй, не человек, а уникально звучащий русский язык. Таково моё впечатление.
22.09.2021 в 20:53
Написано в рамках игры...
Написано в рамках игры \"Несказанные речи\"
Написано в рамках игры \"Несказанные речи\"
Вообще я большой любитель постмодернизма с его интертекстуальностью, постоянными внутритекстовыми играми, стилем-загадкой.
Но эта книга попросту показалась мне нудной. И Битовский постмодернизм меня совсем не впечатлил.
Пожалуй, понравилась только идея с разделением на главы и их характерными названиями-заголовками русской классики.
Поэтому только 3 из 5.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
\"Пушкинский дом\" я открывала...
\"Пушкинский дом\" я открывала и начинала читать с восторгом. Понравилось все: необычное разделение на главы с названиями, аналогичными названиям произведений русской классики (\"Отцы и дети\", \"Герой нашего времени\" и т.п., юмор автора, красивый слог... И вот вступление, первую главу читала, замирая от счастья, вторую - с недоумением, третью - с надеждой, что явно какой-то авторский трюк и в конце снова будет подъем. Но увы и ах!!! Закрыла книгу с полным разочарованием. Немного скрасила впечатление статья главного героя Льва Одоевцева о поэтах - Пушкине, Лермонтове и Тютчеве. Интересный взгляд!
\"Пушкинский дом\" я открывала и начинала читать с восторгом. Понравилось все: необычное разделение на главы с названиями, аналогичными названиям произведений русской классики (\"Отцы и дети\", \"Герой нашего времени\" и т.п., юмор автора, красивый слог... И вот вступление, первую главу читала, замирая от счастья, вторую - с недоумением, третью - с надеждой, что явно какой-то авторский трюк и в конце снова будет подъем. Но увы и ах!!! Закрыла книгу с полным разочарованием. Немного скрасила впечатление статья главного героя Льва Одоевцева о поэтах - Пушкине, Лермонтове и Тютчеве. Интересный взгляд!
Быть может, это сугубо мужская интеллектуальная проза? Если бы я стала кому-нибудь рекомендовать эту книгу к прочтению, то все-таки только блестящую первую главу и приложения к тексту.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Эээ… нет, я не...
Эээ… нет, я не затрудняюсь сказать, о чём эта книга. Если её закрыть и промотать перед глазами сюжет, то вспомнятся две большие пьянки. Ну, до первой ещё было детство (относительное) главного героя, который, честно говоря, никакой. Да автор и сам любит по сто раз упоминать его «бесцветность» и непримечательность, мол, очередной герой времени, конечно же, нашего.Что бесит отдельно: мало того, что героя героем назвать невозможно, так он ещё и по профессии — литературобред. Самая бесполезнейшая, простите, бесплоднейшая профессия. Профессия, тоже мне. Битов приводит Лёвины статьи — которые пишет Лёва-профессор (ну, званием пониже, конечно, но того же рода, институтский) — боже, какое убожество… Есть же люди, которые всерьёз мнят, что делом занимаются, и полезным! Плююсь как человек, которого три года натаскивали «интерпретацией художественного текста», и который (боже, как давно это было) даже мог (знал, как) своими интерпретациями побить чужие (господи, спасибо, что минуло). Есть у меня замечательная знакомая, умнейшей души Лиса, преподаёт на журфаке интерТРЕпацию худ. текста (сама её так заклеймила). Прекрасный человек, но... если б она на что более полезное время тратила — цены б ей не было!..Лёва — ребёнок родительский. Только что обсуждала с соседкой ценность и своевременность опыта жизни не вместе с родителями — уехал учиться в другой город, пошёл на работу, уехал путешествовать — без разницы, что, но это — не то чтобы вот непременно нужно, а хорошо, если случается. Когда ты начинаешь рассчитывать только на себя, перестаёшь ждать, что родители помогут, за что надо погладят, за что надо поругают. Начинаешь сам думать. А Лёва ребёнок домашний в кубе: у него даже работа, институт его — на другой стороне улицы. Инфантилизм недоросля так и прёт в первой пьянке с Дедом. Дед, конечно, великолепная фигура в плане ехидного авторского «а вот вы вместе с Лёвой ждали кумира, а нате совсем другое!». Дед прожил свои годы после профессорства, которые выпали для окружающих, и их никто не учёл, и, соответссна, даже не попытался представить те изменения в образе мыслей и мотивов, которые могли (должны были!) произойти с Дедом. Злорадствующий такой резонёр. Он единственный, кто на самом деле дофига понимает в романе.Лёва и его женщины… ужасно. Опять же, инфантилизм прёт.Битов. Бесит. Сам по себе. Рассуждениями о том, как надо писать роман (ладно уж, сами грешны), но — рассуждениями о том, что вот он пишет так, а могло быть и так, и вслед за этим — что у него не получается продолжать, потому как, мол, мёртвые герои, не живые, нереальные, не явственные. Да блин, чувак, романом будет всё, что ты напишешь, более или менее удачным. Степень удачности его, что ли, волнует?.. Мне не нравятся эти внезапные врезки посреди текста, почти никогда к нему не привязанные, основанные лишь на очередном сомнении автора. Если это дневник — так и писал бы дневник, но не роман. Впрочем, доказать заурядность Лёвы получилось оч даже хорошо. Общая болезнь Лёвы и автора (причём автора в большей степени) — аллюзии, не имеющие кроме самой в себе аллюзии смысла. Это же ещё больше иллюстрирует бессмысленность Лёвиной профессии — если даже аллюзии приводятся некстати. Однако радуют авторские признания, что то не читал, это не читал — честно же, тоже говорю без всякой иронии. Что касается комментариев… Интересные комментарии. Новый литературный жанр — художественный комментарий. Нет, мне правда нравится. Запоминается куда лучше, чем строгие пояснения, какие мы привыкли видеть в конце книги. Но меру тоже знать бы неплохо, а то комментарии к комментариям и даже к Лёвиным статьям, знаете ли, перебор… Вряд ли найду время на ещё одну книгу автора.Упорррроться по ДП!!!
Эээ… нет, я не затрудняюсь сказать, о чём эта книга. Если её закрыть и промотать перед глазами сюжет, то вспомнятся две большие пьянки. Ну, до первой ещё было детство (относительное) главного героя, который, честно говоря, никакой. Да автор и сам любит по сто раз упоминать его «бесцветность» и непримечательность, мол, очередной герой времени, конечно же, нашего.Что бесит отдельно: мало того, что героя героем назвать невозможно, так он ещё и по профессии — литературобред. Самая бесполезнейшая, простите, бесплоднейшая профессия. Профессия, тоже мне. Битов приводит Лёвины статьи — которые пишет Лёва-профессор (ну, званием пониже, конечно, но того же рода, институтский) — боже, какое убожество… Есть же люди, которые всерьёз мнят, что делом занимаются, и полезным! Плююсь как человек, которого три года натаскивали «интерпретацией художественного текста», и который (боже, как давно это было) даже мог (знал, как) своими интерпретациями побить чужие (господи, спасибо, что минуло). Есть у меня замечательная знакомая, умнейшей души Лиса, преподаёт на журфаке интерТРЕпацию худ. текста (сама её так заклеймила). Прекрасный человек, но... если б она на что более полезное время тратила — цены б ей не было!..Лёва — ребёнок родительский. Только что обсуждала с соседкой ценность и своевременность опыта жизни не вместе с родителями — уехал учиться в другой город, пошёл на работу, уехал путешествовать — без разницы, что, но это — не то чтобы вот непременно нужно, а хорошо, если случается. Когда ты начинаешь рассчитывать только на себя, перестаёшь ждать, что родители помогут, за что надо погладят, за что надо поругают. Начинаешь сам думать. А Лёва ребёнок домашний в кубе: у него даже работа, институт его — на другой стороне улицы. Инфантилизм недоросля так и прёт в первой пьянке с Дедом. Дед, конечно, великолепная фигура в плане ехидного авторского «а вот вы вместе с Лёвой ждали кумира, а нате совсем другое!». Дед прожил свои годы после профессорства, которые выпали для окружающих, и их никто не учёл, и, соответссна, даже не попытался представить те изменения в образе мыслей и мотивов, которые могли (должны были!) произойти с Дедом. Злорадствующий такой резонёр. Он единственный, кто на самом деле дофига понимает в романе.Лёва и его женщины… ужасно. Опять же, инфантилизм прёт.Битов. Бесит. Сам по себе. Рассуждениями о том, как надо писать роман (ладно уж, сами грешны), но — рассуждениями о том, что вот он пишет так, а могло быть и так, и вслед за этим — что у него не получается продолжать, потому как, мол, мёртвые герои, не живые, нереальные, не явственные. Да блин, чувак, романом будет всё, что ты напишешь, более или менее удачным. Степень удачности его, что ли, волнует?.. Мне не нравятся эти внезапные врезки посреди текста, почти никогда к нему не привязанные, основанные лишь на очередном сомнении автора. Если это дневник — так и писал бы дневник, но не роман. Впрочем, доказать заурядность Лёвы получилось оч даже хорошо. Общая болезнь Лёвы и автора (причём автора в большей степени) — аллюзии, не имеющие кроме самой в себе аллюзии смысла. Это же ещё больше иллюстрирует бессмысленность Лёвиной профессии — если даже аллюзии приводятся некстати. Однако радуют авторские признания, что то не читал, это не читал — честно же, тоже говорю без всякой иронии. Что касается комментариев… Интересные комментарии. Новый литературный жанр — художественный комментарий. Нет, мне правда нравится. Запоминается куда лучше, чем строгие пояснения, какие мы привыкли видеть в конце книги. Но меру тоже знать бы неплохо, а то комментарии к комментариям и даже к Лёвиным статьям, знаете ли, перебор… Вряд ли найду время на ещё одну книгу автора.Упорррроться по ДП!!!
22.09.2021 в 20:53
Не, ну книжка-то хорошая....
Не, ну книжка-то хорошая.
Не, ну книжка-то хорошая.
Как-то так хочется начать. По-простому. Ну она правда хорошая. Без расчленёнки, зато вроде как с сюжетом. Но не могу сказать, что прямо очень понравилось.
Просто это ну такая вот русско-интеллигентская книга, в такой запредельной концентрации, что кажется, что это чуть ли не пародия. И главный герой Лёва - филолог, и папа у него учёный, и дедушка учёный, да еще и репрессированный, и какие-то загадочные друзья, и неверные женщины, и попойки, и разговоры под водку о философии, и диссертация, которую подробно разбирает автор, и серые пейзажи Ленинграда, ну и, конечно, сам стиль, в котором написан роман - неоклассика какая-то. С одной стороны, да, это формально постмодернизм - автор всячески играет с реальностью, в которую помещает своих персонажей, раскрывает многовариантность событий, а еще, что мне понравилось, ставит гигантские и обильные примечания, где сам наравне со своими героями существует в этой реальности. Однако то, каким языком описаны действия, размышления, быт персонажей - хорошим, классическим, вдумчивым, - возвращает нас к великим русским романам. Читать с филологической точки зрения очень приятно.
Но с этической точки зрения читать прямо грустно. Не люблю героев-тряпок, подверженных чужому влиянию, как барашки, мечущихся от одной женщины к другой, не желающих приложить усилия к реализации себя как личности. Лёва - вечный заучившийся подросток - у таких мозг развит, а поведение еще застенчивое, угловатое, и они не осознают иногда, что делают, как будто их ведёт по жизни кто-то другой.
Впрочем, не перебивает странная фигура героя красоты романа и интересных находок автора. Надолго запомню и дядю Диккенса, и этого ниоткуда появившегося деда в новостройке, и вид на Неву, и это описание Митишатьева
Я думаю, надо будет через несколько лет перечитать и ещё раз обдумать эту книгу.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Черная речка, черный пистолет,...
Черная речка, черный пистолет,
Черная речка, черный пистолет,
На снегу два человечка,
Хлоп, — и одного уже нет...
Серебряная СвадьбаПоймав Левин взгляд, дядя Митя ещё смутился, суетнулся к Далю, попробовал обычную их игру... \"Скажи, только как можно короче и точнее, что такое лорнет?\" — \"Ну, — вяло откликнулся Лева, — это что-то среднее между биноклем и очками, их подносили к глазам в театре и на балу...\" — \"Это — коротко?! — разозлился дядя Митя и заглянул в Даля. — \"Очки с ручкой\" — вот и фсё!\"
Лёва опешил, но быстро взял себя в руки. \"Дядя Диккенс, а что такое хорошая книга? Скажи-ка мне в двух словах\".
\"Лёва, хорошая книга — это когда ты держишь не новый уже томик в руках, ощущаешь его вес на ладони, когда щекочет твой слух клёкот страниц, внезапно побежавших одна за другой, гонимых порывом ветра, верной рукой ты останавливаешь этот бег, находишь нужную страницу, как поэт рождает нужную рифму, вдыхаешь аромат страниц, хорошо ещё, если они пожелтели и хранят на себе отпечатки прежних пар, глаз, десятков пар глаз, сотен пар глаз, иногда в ней можно встретить забытый листик, календарик, цветок, ты вдыхаешь эти строки полной грудью, закрывая глаза и уносясь далеко-далеко, даже за пределы своего понимания, но потом ты роняешь свой взгляд на эти строки, как роняет лист последнюю каплю после опостылевшего дождя, у сына родился отец, у внука рождается дед, у знака рождается смысл, у формы рождается слово, и вдруг случается так, что ты полюбляешь эту славную игру всем сердцем, если же не родился ты с куриной слепотой слова или же попал в дурную компанию, где пищу духовную подменяет пища телесная, и где в ответ на твои сентенции тебе смачно плюют в самую сердцевину, и тогда уже ничего не остается, ты уж молчи, скрывайся и таи, не говори, что постиг это, что деду твоему впору знать Бахтина и Жирмунского, а тебе бы в самый раз водиться с Аствацатуровым, но продолжай-продолжай, читай, но не слишком уж аннигилируйся, не забывай, что Он следит за тобой, не с битой, но прихлопнуть может, даже и приуБИТЬ, не зря же метит Он своей фамилией, намекает, но Он лишь следит, не прыгает в койку, как Набоков, не гремит сапогами в передней, как Достоевский, не смеётся лучезарно во весь рот, как Пушкин, Он просто есть, чтобы Любаша не открыла Лёве дверь, чтобы Альбина бросила Его ради неполюбившего, чтобы Фаина прижималась коленями к Нему, а не к Лёве, и Он нажмёт на курок, но всё равно воскресит, ибо Лев не только Толстой для него, Лев, Лёва, Лёвушка — ласковое рычание в груди, мамин симпатяга, папин (или не папин?), дедушкин последователь-преследователь-исследователь и, наконец, дядин собеседник, спасший его книгу от гибельных сестринских ручонок, а потом находишь в этой книге упоминание другой, второй, третьей — и так далее, круговерть, карусель летит без остановки, в метель ли, на маскарад, к кокоткам или же в острог, ты поражаешься, сколько слов поняли люди за последние несколько лет, ведь еще недавно ни одного не знали... но вот уж страшно и перечесть, и кончить, а надо, надо, до победной точки, наконец, отмечаешь границу наконечником карандаша (подсказка для следующей пары глаз), оглядываешься назад, на сотни тысяч километров, пробежал которые не остановясь, не присев и даже не моргнув единым глазом, не дыша, вспоминая тех дев (Фаина? Альбина? Любаша?), но сливаются имена в единый ком, лишь одно, не имя — название...\"
\"Дядя Диккенс! И это коротко?\"
\"Название ей, хорошей книге — \"Пушкинский дом\". Лёвушка, запомни раз и навсегда забудь — о хорошей книге либо много, либо никак\".Читала по заданию ДП2016 вместе со своей бравой командой ВПС-69 (что значит верлибром пиши, сцуко!)
usermame
raccoon-poloskoon
boris_alihanov
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
В общем, что хотела...
В общем, что хотела то и получила - трудное чтение!
В общем, что хотела то и получила - трудное чтение!
Буду знать теперь такого автора, как А. Битов!
Читалось вроде нормально, особенно вначале, о детстве главного героя - Лёве Одоевцеве. Но чем дальше, тем становилось труднее всё прочитанное соединять воедино. Полезла в Википедию почитать об авторе и его творчестве, оказывается роман относится к постмодернизму, отличающееся от модерна разнообразием элементов.
Так и есть. Всё произведение делится на три части - первая о детстве будущего филолога, вторая часть об отношениях с его тремя женщинами и третья об анализе его статьи, в которой Л.Одоевцев в деталях раскладывает по полочкам стихотворения трех поэтов: \"Пророк\" Пушкина, \"Пророк\" Лермонтова и \"Безумие\" Тютчева. В самом невыгодном свете он выставляет Лермонтова.
Почему название \"Пушкинский дом\"? Потому что Л.Одоевцев живет в Санкт-Петербурге, который являлся домом великого поэта. Анализируя стихи классиков Л.Одоевцев пропускает через себя, свою жизнь эти произведения и мысли поэтов.
Чтение романа интересно мыслями автора, тем, как он их выражал, порой, необычными речевыми оборотами. Например: \" Они заманивали его, он ощущал эту свою притягательность и некоторое время ходил гоголем, но потом всё же раскрывался, разворачивал анемичные свои лепестки - и тогда ему смачно плевали в самую сердцевину.. он сворачивался, створаживался и был уже навсегда ущемлен и приколот, не то бабочка, не то значок...\"
******
\" Мы привыкли думать, что судьба привратна и мы никогда не имеем того, чего хотим. На самом деле, все мы получаем своё - и в этом самое страшное...\"
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Всю суть этого романа...
Всю суть этого романа можно выразить в двух словах - филологический роман. \"Пушкинский дом\" просто создан для того, чтобы анализировать и препарировать текст, выискивая тонкости в отсылках к классической русской литературе. Эта книга в буквальном смысле удел филолога, коим я не являюсь. Поэтому не претендую на объективность. Поэтому будьте снисходительны, \"Уважаемые присяжные женского и мужеского пола!\"(с)На своем веку я встречала разных персонажей. Маньяков, убийц, асоциальных типов, психов, параноиков, амёб и тюленей, но ни от кого меня так не тошнило, как от заурядного интеллигента Лёвы. Наш герой в буквальном смысле относится к работникам умственного труда, обладающим образованием и специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры. Лёва - филолог и сотрудник института, выходец из уважаемого ученого семейства. Лёва - интеллигент. Но в данном контексте слово \"интеллигент\" хочется употреблять совсем не в его буквальном смысле, а в смысле ругательном, если такое вообще возможно, обличающем человека инфантильного, который в душе привык себя превозносить над всем миром, а судьба жестока и мир в его глазах так глуп, что понять его не способен. Как любил поговаривать один знакомый дедушка, человек старой закалки: \"Интеллигенция граблями чуханая.\" Как-то у меня не заладилось с Лёвой с самого начала. Сперва его образ ускользал, и я его никак не могла разглядеть, потом он стал вырисовываться, но то, что получилось, пришлось совсем не по вкусу. На самом деле, в этом герое проявляется гений автора, это надо же написать такого вот персонажа! Совершенно обычного, ни в чем особо не провинившегося, но, блин, тошнит! И тошноту эту вызывает все в Лёве: и мечты, и амбиции, и действие, и бездействие, и все его чувства, хотя я вообще сомневаюсь, что хоть одно его чувство было истинным и не искаженным его инфантильностью. Самое парадоксальное в том, что роман рассказывает о Лёве от окончания школы до работы в институте, но Лёва какой в начале такой же в конце, подвижек в сторону роста не предвидится. И вот через такого героя мы имеем удовольствие на протяжении романа наблюдать все сложности человеческих взаимоотношений: семейные дрязги, семейные ценности, соотнесение одного индивидуума и семьи, отношения поколений; далее отношения вне семьи, любовные неурядицы и минуты счастья, дружба и вражда, человек и общество. Полная картина осознания и соотнесения героя и окружающего мира.В \"Пушкинском доме\" нет сюжета и построение романа весьма витиеватое. Книга разделена на разделы (части), разделы на главы, и в конце каждой части дан обширный комментарий, обличающий сложные отношения автора и его героя. Повествование прерывается авторскими отступлениями, напичканными абстрактными философскими рассуждениями. Названия разделов и глав, эпиграфы к ним отсылают к классическим произведениям русской литературы, позволяя проводить параллели. Со стороны повествователя постоянно чувствуется какая-то ирония и незавершённость, рефлексия над собственным текстом. Все это достаточно сложно для восприятия, требует большой концентрации внимания и уединения. Читать такой текст в дороге или дома при большой семье, когда все домочадцы в сборе, просто невозможно. Оставаясь даже наедине с собой, мне порой приходилось возвращаться назад, чтобы уловить нить происходящего. В общем роман не из легких. Чему нужно воздать должное, так это языку повествования. Богатый русский язык, красивый и чистый. Создается впечатление, что автор в душе композитор, только пишет не музыку, а прозу. Можно читать как мантру не вдумываясь, а наслаждаясь звучанием красиво построенных фраз.В завершение хочу сказать, что я не могу оценить эту книгу. Читать было тяжело, без особого интереса, но язык повествования подкупал двигаться дальше. Я совершенно искренне не могу сказать, что это плохая книга, поэтому поставить 1 или 2 не могу. Поставить 3, нейтрально, будет не честно по отношению к самой себе, т. к. я не отношусь к роману нейтрально, эмоции во мне он все же вызвал. Но книга мне не понравилась, чтобы ставить ей 4 и 5. Поэтому оставляю пока без оценки, как-то так.Прочитано в рамках игры \"Долгая прогулка\"Команда \"Книжная лавка Мяо\"
Всю суть этого романа можно выразить в двух словах - филологический роман. \"Пушкинский дом\" просто создан для того, чтобы анализировать и препарировать текст, выискивая тонкости в отсылках к классической русской литературе. Эта книга в буквальном смысле удел филолога, коим я не являюсь. Поэтому не претендую на объективность. Поэтому будьте снисходительны, \"Уважаемые присяжные женского и мужеского пола!\"(с)На своем веку я встречала разных персонажей. Маньяков, убийц, асоциальных типов, психов, параноиков, амёб и тюленей, но ни от кого меня так не тошнило, как от заурядного интеллигента Лёвы. Наш герой в буквальном смысле относится к работникам умственного труда, обладающим образованием и специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры. Лёва - филолог и сотрудник института, выходец из уважаемого ученого семейства. Лёва - интеллигент. Но в данном контексте слово \"интеллигент\" хочется употреблять совсем не в его буквальном смысле, а в смысле ругательном, если такое вообще возможно, обличающем человека инфантильного, который в душе привык себя превозносить над всем миром, а судьба жестока и мир в его глазах так глуп, что понять его не способен. Как любил поговаривать один знакомый дедушка, человек старой закалки: \"Интеллигенция граблями чуханая.\" Как-то у меня не заладилось с Лёвой с самого начала. Сперва его образ ускользал, и я его никак не могла разглядеть, потом он стал вырисовываться, но то, что получилось, пришлось совсем не по вкусу. На самом деле, в этом герое проявляется гений автора, это надо же написать такого вот персонажа! Совершенно обычного, ни в чем особо не провинившегося, но, блин, тошнит! И тошноту эту вызывает все в Лёве: и мечты, и амбиции, и действие, и бездействие, и все его чувства, хотя я вообще сомневаюсь, что хоть одно его чувство было истинным и не искаженным его инфантильностью. Самое парадоксальное в том, что роман рассказывает о Лёве от окончания школы до работы в институте, но Лёва какой в начале такой же в конце, подвижек в сторону роста не предвидится. И вот через такого героя мы имеем удовольствие на протяжении романа наблюдать все сложности человеческих взаимоотношений: семейные дрязги, семейные ценности, соотнесение одного индивидуума и семьи, отношения поколений; далее отношения вне семьи, любовные неурядицы и минуты счастья, дружба и вражда, человек и общество. Полная картина осознания и соотнесения героя и окружающего мира.В \"Пушкинском доме\" нет сюжета и построение романа весьма витиеватое. Книга разделена на разделы (части), разделы на главы, и в конце каждой части дан обширный комментарий, обличающий сложные отношения автора и его героя. Повествование прерывается авторскими отступлениями, напичканными абстрактными философскими рассуждениями. Названия разделов и глав, эпиграфы к ним отсылают к классическим произведениям русской литературы, позволяя проводить параллели. Со стороны повествователя постоянно чувствуется какая-то ирония и незавершённость, рефлексия над собственным текстом. Все это достаточно сложно для восприятия, требует большой концентрации внимания и уединения. Читать такой текст в дороге или дома при большой семье, когда все домочадцы в сборе, просто невозможно. Оставаясь даже наедине с собой, мне порой приходилось возвращаться назад, чтобы уловить нить происходящего. В общем роман не из легких. Чему нужно воздать должное, так это языку повествования. Богатый русский язык, красивый и чистый. Создается впечатление, что автор в душе композитор, только пишет не музыку, а прозу. Можно читать как мантру не вдумываясь, а наслаждаясь звучанием красиво построенных фраз.В завершение хочу сказать, что я не могу оценить эту книгу. Читать было тяжело, без особого интереса, но язык повествования подкупал двигаться дальше. Я совершенно искренне не могу сказать, что это плохая книга, поэтому поставить 1 или 2 не могу. Поставить 3, нейтрально, будет не честно по отношению к самой себе, т. к. я не отношусь к роману нейтрально, эмоции во мне он все же вызвал. Но книга мне не понравилась, чтобы ставить ей 4 и 5. Поэтому оставляю пока без оценки, как-то так.Прочитано в рамках игры \"Долгая прогулка\"Команда \"Книжная лавка Мяо\"
22.09.2021 в 20:53
Всем тем, кто будет...
Всем тем, кто будет с рецензией не согласен полностью или частично, скажу сразу: с постмодернизмом у меня пока не получается подружиться. Не то книги пока какие-то не такие подворачиваются, не то вообще не мой жанр. Тем не менее, попыток пока не оставляю. \"Пушкинский дом\" после прочтения оставил такое впечатление... Надеюсь, меня сейчас никто не убьет за такое сравнение, но вот знаете, к последним курсам универа или школы у всех у нас появляется тетрадка \"одна на все предметы\". А у кого не появляется, тот в любом случае видал такую у одноклассников. Так вот, \"Пушкинский дом\" напоминает такую же тетрадку, только не школьника, а сурьезного и думающего дядечки. И составные части или разделы, как их называет сам автор, сами по себе довольно интересны и познавательны. Вот только жуткое желание сделать \"мухи отдельно, котлеты отдельно\" никуда не исчезает. Основная часть - это, собственно, история Левы Одоевцева. Хотя основная - это довольно условное понятие. Не помечала нарочно, но по-моему, всяких отступлений в книге если не на половину всего объема, так на треть точно наберется.
Всем тем, кто будет с рецензией не согласен полностью или частично, скажу сразу: с постмодернизмом у меня пока не получается подружиться. Не то книги пока какие-то не такие подворачиваются, не то вообще не мой жанр. Тем не менее, попыток пока не оставляю. \"Пушкинский дом\" после прочтения оставил такое впечатление... Надеюсь, меня сейчас никто не убьет за такое сравнение, но вот знаете, к последним курсам универа или школы у всех у нас появляется тетрадка \"одна на все предметы\". А у кого не появляется, тот в любом случае видал такую у одноклассников. Так вот, \"Пушкинский дом\" напоминает такую же тетрадку, только не школьника, а сурьезного и думающего дядечки. И составные части или разделы, как их называет сам автор, сами по себе довольно интересны и познавательны. Вот только жуткое желание сделать \"мухи отдельно, котлеты отдельно\" никуда не исчезает. Основная часть - это, собственно, история Левы Одоевцева. Хотя основная - это довольно условное понятие. Не помечала нарочно, но по-моему, всяких отступлений в книге если не на половину всего объема, так на треть точно наберется.
Лева - это прямо кладезь для любителей анализировать (вероятно, одна из причин, по которым роман называется филологическим, хоть и не главная). И на протяжении всего романа он меня так пассивненько раздражал. Вот когда книга не отличается сильным и захватывающим сюжетом, в ней должен быть яркий, самобытный и запоминающийся герой, который на себе вытянет все произведение. У Битова четко выраженного и законченного сюжета не наблюдается, но и Лева не такой герой, который способен увлечь, ради которого читатель готов осилить любой томище. Лева - он вот вроде и ничего такого подчеркнуто плохого не делает, и вроде (если хорошо подумать!) в чем-то ему можно посочувствовать... Но в итоге мы все равно имеем такого амебного, расплывчатого, неопределенного персонажа, что уже одна его эта неопределенность и расплывчатость бесит сильнее, чем гадости иных героев в других книгах! Лева в чем-то стандартен - взять хотя бы сцену, когда он приходит к деду, в голове имея уже идеальную картину, как должно быть. Причем картина эта основывается не на том, чего ему, Леве, хочется, а скорее на социальных нормах, которые к такой ситуации применимы. Ну, дед рассорился с отцом Левы, но с самим-то Левой он подружится, и они перебросят мостик между поколениями, и будут совместно работать, и бла-бла, мир, дружба, жвачка. Ему деда-то даже не хватало не потому, что ему хотелось пообщаться со старшим поколением, или ему хотелось узнать историю своей семьи, или он переживал по поводу утерянного родственника - у него просто в мозгу какая-то установка, \"у всех есть, у меня нет, что-то тут не так, недостача detected\". У Левы какие-то невнятные отношения с женщинами (хотя, может быть, это прозвучит наивно, но все же!) Его страсть - Фаина, Фаина, Фаина, упоминания которой вскакивают в тех местах, где по идее мысли Левы совершенно о другом были, но это же Фаина, Фаина всюду!
Фаина - жизнь, Фаина - красота, Фаина - страсть, Фаина - судьба, восклицает наш Лева. И тем не менее у него появляется и Альбина, которая вроде вся такая красивая-интеллигентная-идеальная, но Леве-то совсем не нужная, и Любаша, которой на общем фоне уделяется еще меньше места, но к ней же так удобно невзначай заявиться, когда тебе этого захочется. У Левы еще более странные отношения с Митишатьевым, который типа друг, но почему-то практически каждое появление этого Митишатьева для Левы ничем хорошим не заканчивается. Минимум напьются. А максимум - да вплоть до драки-дуэли. Странный тип, который пожалуй из всех персонажей оказался для меня самым далеким и непонятным. И мотают нас, читателей, по жизни такого невнятно-расплывчатого Левы и так, и сяк, и эдак. Сначала вроде повествование идет худо-бедно линейно (ну и что, что запросто прерывается философскими рассуждениями на несколько страниц, окей, мы покорно послушаем мнение деда Левы о прогрессе, пусть оно однобокое, но ему бы в политику идти или в менеджеры по продажам - разбогател бы, шельмец!), а потом врывается тот самый (КУРСИВ МОЙ - А.Б.) и нам внезапно подсовывают вторую версию Левы с подробными разъяснениями, \"а если\", \"но вот тут\" и пр., пр., пр. И этот злополучный курсив нам о чем только не расскажет. Это прямо книга в книге о том, как писалась книга про Леву. А еще ж есть приложения, как я про них-то могла забыть! Тут еще все веселее! Тут вам и сравнительный анализ стихотворений Пушкина, Лермонтова и Тютчева, якобы написанный Левой; тут вам и новеллы другого героя - дядюшки Диккенса; тут и об отношениях автора с героем... Словом, я что сказать-то хочу. Постмодернизм - это, наверное, круто. Но при чтении подобной литературы даже у такого иррационала, как я, просыпается отчаянная тяга к структурированию и тематическому разделению. Ну серьезно, автор, я ценю все то, что ты пытался до нас тут донести. Но зачем все это в кучу-то валить? Зачем? Вот представьте, пришли вы в магазин одежды, а тут вам на одной вешалке и вечернее платье, и косуха с шипами, и детский комбинезончик, и даже кружевная пижамка. И все вешалки такие! Я пришла за платьем, я иду к вешалке с платьями, я просматриваю платья, все! Я пришла за историей Левы, я читаю историю Левы, все! Захочу еще историю создания - найду и почитаю. Захочу узнать, что автор думает о творчестве Пушкина или Лермонтова - найду и почитаю. А постмодернистская каша из всего этого разом как-то восторга не вызывает.Долгая прогулка 2016, май
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Когда меня спросили, что...
Когда меня спросили, что такое постмодернизм в литературе, ответить я не смогла. Я даже не знаю, что такое постмодернизм в искусстве, а вы говорите про литературу. Поэтому, в общем, не очень сложно объяснить, почему все странности этого романа я списывала на этот самый постмодернизм (кстати, я так и не поняла, что он означает, хотя некоторые предположения появились).
Когда меня спросили, что такое постмодернизм в литературе, ответить я не смогла. Я даже не знаю, что такое постмодернизм в искусстве, а вы говорите про литературу. Поэтому, в общем, не очень сложно объяснить, почему все странности этого романа я списывала на этот самый постмодернизм (кстати, я так и не поняла, что он означает, хотя некоторые предположения появились).
Так-с. Сие творение я проглотила в практически прямом смысле слова. Сначала путалась жутко. Главный герой Лева постоянно ускользал из видения моего мозга, так как автор врезался в повествование со своими рассуждениями, не лишенными философии, поэтому терялась нить происходящего. Но потихоньку я привыкла, и стало не так тяжко. Тем более нельзя не принять во внимание то, насколько тесно был связан автор со своей книгой. Это не тот случай, когда автор является героем книги, но он как будто управляет происходящим. Ну, как игрок управляет персонажем в компьютерной игре. \"А что будет, если произойдет то, а не это? Давайте сохраним и попробуем другой вариант развития событий\". И мы смотрим вместе с автором, какие возможности открываются перед Левой Одоевцевым, если бы произошло так, а не иначе.
Если немного углубиться в книгу и в сюжет, то ничего примечательного нет. Есть Лева. Есть его семья. Несчастный мальчик, который не совсем уверен в том, кто его отец. Есть еще дядя Митя (он же дядя Диккенс), пьянчужка тот еще.
В целом, образ дяди Диккенса произвел на меня неизгладимое впечатление. Начнем с того, что
[возникает вполне логичный вопрос, как это - чистота осознанного эгоизма. Но фиг с ней, с чистотой.]
Так вот еще, что о нем пишет Битов:
Ну, без комментариев, в общем. Вернемся к нашим баранам.
Лева взрослеет, поступает в университет. Потом в аспирантуру. Литературовед. Пишет статьи, изучает Пушкина. Вне работы и учебы общается с очень странным Митишатьевым и с не совсем адекватными Фаиной и Альбиной. (К слову, Фаины было настолько много, что в какой-то момент в голове начала крутиться одноименная песня группы На-на. Ну, вы только представьте - видите имя Фаина в тексте, и в голове начинает крутиться \"Фаина-фаина, фаина-фаина-фай-на-на\"...Как тут не сойти с ума). Так вот. Сюжета как такового практически нет. Зато есть приложения к разделам. Причины такой структуры книги остались для меня загадкой, но это не меняет того факта, что приложения достаточно интересны (хотя наполнены философскими размышлениями). Одно из них - сравнение трех стихотворений Пушкина, Лермонтова и Тютчева - меня настолько захватило, что я с удовольствием прочитала несколько раз эту статью Левы-Битова.
В общем и целом, я осталась на удивление довольна. Если постмодернизм - это коктейль из иронии, откровенного общения автора с читателем и небольшого количества философских размышлений, то я согласна знакомиться с этим направлением в литературе.Прочитана в рамках игры \"Долгая прогулка\".
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Писать отзыв на филологический...
Писать отзыв на филологический роман — затея нелепая и обречённая на провал.Обычно читатель и автор отделены от произведения безопасными стенами, из-за которых просто бросаться обвинениями и похвалами. Некоторые авторы эту стену (обычно её называют «четвёртой» — из-за особенностей устройства театральной сцены) проламывают или тихонько ковыряют, подмигивая читателю. Другие, как Лемони Сникет или Алан Мур, сами начинают блуждать по созданному ими произведению, смешивая реальность и вымысел.Битов делает это всё, и даже больше. В его Пушкинском доме стен нет, только триеровские меловые линии на полу, среди которых блуждают меловые герои, да и сам автор из того же материала. Хочется продолжить строительные метафоры и назвать сюжет «Дома» многоэтажным, но тут скорее подойдёт более избитое словечко — многослойный. С одной стороны, текст расслаивается на сюжетные линии и вариации, комментарии и сноски, приложения и курсивные отступления. Вместе с ним расслаивается автор, сбиваясь с академично-сухого «мы» на уязвимо-личное «я» и постоянно с подозрительным упорством дистанцируясь от Лёвы.С другой — разобрав текст на слои, Битов начинает наслаивать их друг на друга, намеренно неточно, со сдвигом. Ощущение — как от некачественной газетной печати в два цвета или неоткалиброванного проектора в 3D-кинозале.Этот эффект — а не сюжетные повороты, исторический бэкграунд и пьяные монологи — и создаёт эту внутреннюю дрожь текста. Битов шатает зеркальное стекло, то убеждая нас в реальности событий, то высмеивая собственные приёмы (даже героев он вводит, буквально вводя их в дверь), туда-сюда, туда-сюда. И вот мы уже не роман читаем, а он читает нас, а мы — друг друга. Так Битов берёт чисто развлекательные приёмы, штампы и краски, и ими создаёт экзистенциальный (Шишков, прости) нарратив. И, признаюсь, это работает. Ещё как.
Писать отзыв на филологический роман — затея нелепая и обречённая на провал.Обычно читатель и автор отделены от произведения безопасными стенами, из-за которых просто бросаться обвинениями и похвалами. Некоторые авторы эту стену (обычно её называют «четвёртой» — из-за особенностей устройства театральной сцены) проламывают или тихонько ковыряют, подмигивая читателю. Другие, как Лемони Сникет или Алан Мур, сами начинают блуждать по созданному ими произведению, смешивая реальность и вымысел.Битов делает это всё, и даже больше. В его Пушкинском доме стен нет, только триеровские меловые линии на полу, среди которых блуждают меловые герои, да и сам автор из того же материала. Хочется продолжить строительные метафоры и назвать сюжет «Дома» многоэтажным, но тут скорее подойдёт более избитое словечко — многослойный. С одной стороны, текст расслаивается на сюжетные линии и вариации, комментарии и сноски, приложения и курсивные отступления. Вместе с ним расслаивается автор, сбиваясь с академично-сухого «мы» на уязвимо-личное «я» и постоянно с подозрительным упорством дистанцируясь от Лёвы.С другой — разобрав текст на слои, Битов начинает наслаивать их друг на друга, намеренно неточно, со сдвигом. Ощущение — как от некачественной газетной печати в два цвета или неоткалиброванного проектора в 3D-кинозале.Этот эффект — а не сюжетные повороты, исторический бэкграунд и пьяные монологи — и создаёт эту внутреннюю дрожь текста. Битов шатает зеркальное стекло, то убеждая нас в реальности событий, то высмеивая собственные приёмы (даже героев он вводит, буквально вводя их в дверь), туда-сюда, туда-сюда. И вот мы уже не роман читаем, а он читает нас, а мы — друг друга. Так Битов берёт чисто развлекательные приёмы, штампы и краски, и ими создаёт экзистенциальный (Шишков, прости) нарратив. И, признаюсь, это работает. Ещё как.
22.09.2021 в 20:53
Когда-то давно я хотела...
Когда-то давно я хотела стать филологом, собственно, на этом мое хотение и закончилось. И наверно, если бы я все-таки им стала, роман Битова бы меня впечатлил, я бы была в полном восторге и написала бы километровую рецензию, сыпя непонятными и заумными словами, а в конце всенепременно сказала бы, что лучшего писателя в стиле постмодернизма я не знаю. Я бы сказала, что в этом романе встречаются черты постмодернизма, такие как интертекстуальность, незавершенность повествования, сложные отношения автора и главного героя, рефлексия. Спасибо Википедии.
Когда-то давно я хотела стать филологом, собственно, на этом мое хотение и закончилось. И наверно, если бы я все-таки им стала, роман Битова бы меня впечатлил, я бы была в полном восторге и написала бы километровую рецензию, сыпя непонятными и заумными словами, а в конце всенепременно сказала бы, что лучшего писателя в стиле постмодернизма я не знаю. Я бы сказала, что в этом романе встречаются черты постмодернизма, такие как интертекстуальность, незавершенность повествования, сложные отношения автора и главного героя, рефлексия. Спасибо Википедии.
Но я не стала филологом и роман Битова меня не впечатлил. Да, он написан хорошим языком, его приятно читать, но когда в книге практически отсутствует сюжет, довольно тяжело его воспринимать.
У главного героя Левы Одоевцева сложные отношения с отцом и он даже думает, что его настоящим отцом является сосед и друг семьи дядя Диккенс (он же дядя Митя). Потом, когда Лева закончит школу и поступит в институт, сложные отношения будут с девушками Фаиной, Еленой и Любашей. Фаину Лева любит, но Фаина не любит Леву и вертит им как хочет. Елена любит Леву, но Лева не любит Елену и все равно пользуется Еленой. В общем все сложно.
И под конец повествования Лева будет работать в \"Пушкинском доме\", поссорится с другом Митишатьевым и они тут же проведут дуэль. И вот тут то и выясняются сложные отношения автора и главного героя. Писатель предлагает два варианта развития сюжета, суть которых я так и не уловила. В первом варианте Лева погибает, а во втором - остается жить.
Книга кажется незаконченной, все остается висеть в воздухе. Я так думаю, что нам предлагалось самим выбрать сюжетную линию Левы и самим додумать или придумать, что же стало с молодым парнем Левой Одоевцевым.
Для меня чужды все эти метания Левы, его постоянные отсылки к великим поэтам вроде Лермонтова, Пушкина, Тютчева. Я едва улавливала о чем вообще идет речь в этом романе. Книга похожа на зиг-заг, повествование все время виляет в сторону, раз - и Лева уже большой, раз - и Лева уже на дуэли, раз - Лева собирается куда-то ехать с компанией и все они очень боятся проспать.
Нет, не впечатлила меня скучная и скудная жизнь Левы Одоевцева.Книга прочитана в рамках игры \"Долгая прогулка 2016.\" Май.
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
И после этого в...
И после этого в моей душе была опустошенность... Часами я сидела и пялилась в точку, пытаясь понять, что я только сейчас прочитала. К сожалению, не являюсь филологом и всю эту многогранность литературы мне полностью не понять, как бы не пыталась. Собственно, в этом и заключается моё дальнейшее \"многословие\".
И после этого в моей душе была опустошенность... Часами я сидела и пялилась в точку, пытаясь понять, что я только сейчас прочитала. К сожалению, не являюсь филологом и всю эту многогранность литературы мне полностью не понять, как бы не пыталась. Собственно, в этом и заключается моё дальнейшее \"многословие\".
Однозначно книгу было приятно читать, написано приятным языком, который приятно греет душу, но читать практически бессюжетную книгу безумно трудно.
Конечно, книга ни о чем, но ее плюс в том, что Битов смог это описать так, что вроде бы стало казаться, что в этом что-то есть. Может поэтому в конце настала опустошенность.
Обычно, когда пишешь рецензии, то боишься случайно написать спойлер, но здесь отнюдь...
Здесь ведется рассказ о главном герое Леве и его окружении. Тут также приложены, якобы написанные Лёвой, его сравнительные анализы стихотворений Тютчева, Пушкина и Лермонтова, здесь есть и новеллы Диккенса, даже отношения автора с героем каким-то раком сюда приплелись. Сборная солянка филолога, мне этого, увы, не понять.Конечно. я не могу сказать, что книга хорошо, но что она плоха, я тоже сказать не могу.На любителя.Прочитано в рамках игры Долга прогулка 2016
Показать полностью...
22.09.2021 в 20:53
Показать все рецензии на эту книгу...
Комментарии и отзывы:
Комментарии и отзывы: