Страница 1

У страха глаза велики
Екатерина Николаевна Вильмонт


Сыскное бюро «Квартет» #15
Разбирая вещи для благотворительного фонда, Степанида находит странную записку. По записке видно, что кому-то угрожает опасность! Куда бежать?! Как помочь? И как узнать, кому эта записка адресована?

Степанида уже отчаялась и голову сломала над неразрешимой задачей, пока на помощь не пришли ее настоящие друзья.

А еще расследование удалось совместить с тусовкой с друзьями в Париже – чем не кайф!

Ведь только настоящая дружба способна решить любые задачи!





Екатерина Николаевна Вильмонт

У страха глаза велики



© Вильмонт Е.Н., 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020




Глава I

Куртка


– Матерь божья! – воскликнула Степанида, входя в прихожую, где стояли три громадные пластиковые сумки, в каких обычно возят товар челноки. – Нешто вы уезжать собрались?

– Ах нет! – рассмеялась Юлия Арсеньевна. – Заходи, Стешенька, я тебе сейчас все объясню.

Вот уже два месяца Степанида после школы приходила к Юлии Арсеньевне. Это была ее работа, за которую она получала пусть небольшие, но свои деньги и страшно этим гордилась. А кроме того, она привязалась к Юлии Арсеньевне как к родной, и та отвечала ей любовью и вниманием. Работа была нетрудная для Степаниды – прибрать в квартире, сбегать в магазин, в сбербанк, в аптеку. А еще Юлия Арсеньевна учила Степаниду говорить без ошибок, вести себя как надо, и Степанида нисколечко на нее не обижалась. От Матильды она пока скрывала, что работает, тем более что они в последнее время очень мало виделись. Матильда возвращалась поздно, когда Степанида уже была дома, так что заметить она ничего не могла. Вот и сегодня сразу после уроков Степанида помчалась на улицу Гиляровского.

– Ах, Стешенька, сейчас мы с тобой этими сумками как раз и займемся.

– Да откуда ж они, Юлия Арсеньевна, и что в них?

– Их привезла Леночка, это… Помнишь, я тебе говорила, что жена знаменитого актера Муравина создала благотворительный фонд помощи нуждающимся артистам?

– Вроде да…

– Ну вот, а Леночка и ее подружка Лора решили собрать кое-какую одежду лишнюю у своих коллег…

– Так там одежда?

– Ну да.

– А нам-то что с ней делать?

– Мы с тобой ее разберем, что-то, может, надо выбросить, что-то постирать или почистить…

– Почистить? – всплеснула руками Степанида. – Да вы знаете, сколько сейчас химчистка стоит?

– Нет-нет, наше дело только разобрать вещи и рассортировать. Леночке просто некогда самой, ты же знаешь, как она занята.

– Сделаем! – пожала плечами Степанида. – Но неужто артисты отдают непостиранное?

– Очень возможно, у них нет времени и денег тоже.

– А кто ж стирать и чистить будет? – допытывалась Степанида.

– Насчет стирки не знаю, а вот сеть итальянских химчисток, вернее, ее хозяйка обещала сделать это бесплатно.

– Тогда они и постирают, наверное.

– Возможно.

– Только вот что, Юлия Арсеньевна, я лучше сама все сделаю, а вы ступайте в комнату и дверь закройте, а то, не дай бог, еще кашлять начнете… От пылищи да вонищи.

– Стеша! Что ты вообразила? Это ж все-таки не от бомжей вещи.

– А кто их, артистов, знает? Вон у нас в доме на втором этаже один артист живет – пьянь пьянью, и от него всегда так воняет.

– Это, конечно, прискорбно, но эти вещи не от него, а скорее для него!

– Тоже верно, – улыбнулась Степанида и открыла первую сумку. Вытащила оттуда полиэтиленовый пакет, заглянула в него и вытряхнула содержимое на пол в прихожей. – Ой, гляньте, какие хорошие вещи!

– Действительно, почти новые! – обрадовалась Юлия Арсеньевна. – И смотри, все чистенькое, что там у нас?

– Две юбки, два джемпера и лифчик, совсем новый, в упаковке еще! Это мы отложим сразу.

Она достала из сумки еще один пакет и тоже вытряхнула на пол. Там оказался вполне приличный шерстяной пиджак. Степанида повела носом.

– Это в чистку, табачищем разит! – определила она.

– Кстати, Стеша, проверь карманы. Мало ли кто что мог забыть, – посоветовала Юлия Арсеньевна.

Действительно, в кармане пиджака Степанида обнаружила полупустую пачку сигарет, три проездных талончика за прошлый квартал и шариковую ручку.

– Ой, и что теперь с этим делать? – спросила она.

– Да ничего! Сигареты отдадим кому-нибудь, кто курит, билетики можно только выбросить, а ручка… Ручка тебе пригодится. Не разыскивать же владельца из-за такой ерунды, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот если кто-то забыл документы вынуть или еще что-то важное, тогда другое дело.








Однако больше ничего не попалось. Юлии Арсеньевне кто-то позвонил, и она ушла в комнату, а Степанида взялась уже за последнюю сумку. Вытащила оттуда теплый шарф, шапку-ушанку и мужскую куртку с множеством карманов и кармашков. Она стала методично их проверять. Во внутреннем, застегнутом на «молнию» кармашке что-то шуршало. Она открыла «молнию» и достала из кармана аккуратно сложенную бумажку. Развернула ее. «Если со мной что-то случится, прошу винить в этом Тимофея Михайловича Холщевникова». Степанида

Страница 2

даже рот открыла от изумления. Ни фига себе! Вот это записочка! Но что же делать? Степанида задумалась. Если человек написал такую записку и сунул ее в карман куртки, значит, он чего-то боялся… И если куртка с запиской попала сюда, то, наверное, с ним случилось-таки несчастье, в котором скорее всего виноват этот самый Холщевников. А записку не нашли… Кому, интересно, она предназначалась? Вероятно, милиции…

– Стешенька, ты о чем задумалась? – заставил ее очнуться голос Юлии Арсеньевны.

– Да так, ни о чем… – ей не хотелось пугать впечатлительную пожилую даму. И она решила при первой же возможности позвонить Валерке. Он обязательно что-то умное присоветует. Она спрятала записку в свою сумку, а куртку положила в отдельный пакет. Ее надо тоже сохранить для следствия. Больше ничего интересного ей не попалось.

Покончив с разборкой вещей, она сбегала в магазин и на почту, потом протерла влажной тряпкой полы, попила чайку с Юлией Арсеньевной и помчалась домой, незаметно прихватив с собой пакет с курткой.

Матильды дома не было. И Степанида сразу же позвонила Валерке.

– Степка, привет! – обрадовался он. – Что новенького?

– Валер, надо поговорить!

– Опять что-то случилось? – догадался он по таинственному тону подружки.

– Ага!

– В чем дело-то?

– Слушай, я нынче такую записку нашла… «Если со мной что-то случится, прошу винить Тимофея Михайловича Холщевникова».

– Что? Где ты ее нашла? – взволновался Валерка.

– В куртке!

– В чьей?

– Кабы знать!

– То есть?

– Ну, понимаешь… Я заходила к Юлии Арсеньевне…

Валерка до сих пор не знал, что Степанида работает у нее за деньги.

– И что?

– Ну, там ее дочка привезла сумки с одеждой… для этой, как ее… благотворительности, и я это шмотье разбирала, ну и вот…

– А где куртка?

– У меня, я ее потихесеньку унесла.

– Потихесеньку? – рассмеялся Валерка. – Молодчина! Слушай, это может быть очень интересное дело. Вот только бы узнать, чья куртка. Но, судя по тому, где она оказалась…

– Вот-вот, я то же самое подумала. Если ее вот так отдали незнакомому, значит, хозяина уже нет…

– Ну, необязательно! Знаешь, по-всякому бывает. Например, он спрятал записку в карман, а его жене, допустим, эта куртка не нравится, вот она и отдала ее в отсутствие мужа. И тогда он вполне может написать еще такую же записку. Кстати, очень возможно, что он распихал такие записки по всем своим карманам, и тогда…

– Тогда нам тут делать нечего, да?

– Ну, в общем и целом… Да, Степка, в таком случае нам тут делать нечего.

– А если нет, если он только одну записку оставил? Может же такое быть?

– Все бывает…

– Валер, значит, ты считаешь, мы можем просто махнуть на это рукой?

– Думаю, да.

– Но как же, Валерка? – закричала Степанида. – А если его убили? И никто не знает про этого Холщевникова?

– Но что мы можем? Только отнести эту записку в милицию.

– Ну хотя бы!

– Степка, если бы мы хоть отдаленно представляли себе, чья это куртка. А то в милиции нас вообще за трепачей могут принять. И потом, что, если это просто дурацкий розыгрыш?

– Розыгрыш? – ахнула Степанида.

– Да, да, именно розыгрыш! В актерской среде это очень даже принято. Сама подумай, какой-то весельчак решил отдать свою курточку и поглядеть, что из этого получится.

– Дурак он, что ли?

– Почему бы и нет? Розыгрыши бывают умные, а бывают вполне идиотские. Тем более с пьяных глаз.

– Ты серьезно?

– Еще как серьезно! Аськина мама как-то рассказывала, что у них в театре одному артисту позвонили и сказали – вас приглашают в какой-то маленький подмосковный городок выступать в Доме культуры; словом, наговорили ему сорок бочек арестантов, пообещали хорошие деньги заплатить, ну и все такое, он был не избалован и поехал. Его, естественно, никто не встретил, он долго блуждал по этому городку и в результате простудился, заболел воспалением легких. Вот такие розыгрыши тоже бывают.

– Козлы!

– Это точно. Так что история с запиской тоже здорово смахивает на розыгрыш.

– Может быть, – задумчиво проговорила Степанида. – А я уж невесть чего себе навоображала…

– Представляю! – усмехнулся Валерка. – А как вообще дела, Степка? Как Матильда?

– Матильда? Нормально, только я ее почти и не вижу.

– А на лето какие планы?

– Какие планы? Я не знаю. Тетя Саша с Игорьком в деревню поедет, меня с собой зовет.

– Поедешь?

– Неохота. Мы, наверное, компьютер купим, и я буду на нем учиться… А чего там в деревне делать?

– Воздухом дышать. А меня на даче опять запрут. Я там помру с тоски. Раньше еще, когда Аська с Мотькой там жили, было терпимо, у нас всегда дела находились, а теперь… Кстати, ты не в курсе, Аська на лето не приедет?

– Не знаю, Матильда ничего не говорила.

– А у Мотьки летом гастроли будут?

– Вроде да. Валер, а если это все-таки не розыгрыш, тогда как?

– Степка, тебе не терпится опять что-то расследовать?

– Ничего подобного, просто… А вдруг мы сможем спасти этого человека?

– Во-первых, какого человека? А во-вторых, в милицию он и

Страница 3

сам мог заявить. Но почему-то этого не делает, а если мы заявим, то можем ему только хуже сделать, понимаешь? Не говоря уж о том, что нас с таким заявлением скорее всего просто пошлют куда подальше. Спасай того, не знаю кого! Конечно, если очень постараться, можно найти хозяина этой куртки…

– Как?

– Спросить у дочки Юлии Арсеньевны, у кого она брала вещи, ну и методом исключения…

– Чего? – не поняла Степанида.

– Объясняю – надо будет составить список этих людей и проверить их всех.

– Это долго. Валер, а вдруг она точно помнит, чья это куртка?

– Возможно и такое. Но тогда тебе придется все ей рассказать. Хотя…

– Что?

– Можно что-нибудь придумать… Допустим, что в куртке нашлись деньги или еще что-то ценное. Правда, если она точно помнит, чья куртка…

– Да, тогда придется это вернуть, а возвращать-то нечего.

– То-то и оно. Вот что, Степка, если ты в ближайшие дни увидишь Елену Александровну, попробуй как-нибудь навести ее на разговор об этих вещах, вдруг что-то сумеешь выведать…

– Попробую.

Они еще поговорили о том о сем и простились. И тут же кто-то позвонил в дверь. Это явилась Алка.

– Привет, до тебя не дозвонишься, ты с кем трепалась? – накинулась она на Степаниду.

– С Валеркой.

– У любви, как у пташки, крылья?

– Да какая там любовь! – отмахнулась Степанида. – Просто сегодня такая история вышла…

Степанида рассказала Алке про записку.

– Ну ни фига себе! А эта куртка у тебя?

– Да.

– Покажи! – потребовала Алка.

– Зачем?

– Надо!

Пожав плечами, Степанида достала куртку.

– На, гляди!

Алка взяла ее в руки, пощупала материал.

– Курточка недешевая! – сказала она.

– Почем ты знаешь?

– «Хьюго Босс», фирма дорогая, будь спок, я-то знаю.

Алка принюхалась:

– Туалетная вода «Дюна», фирма «Кристиан Диор».

– Чего? – вытаращила глаза Степанида.

– Того! Говорю же – мужик этот душился туалетной водой «Дюна»!

– Алка, ты брешешь?

– Почему это я брешу? Даже не собираюсь! Просто я знаю этот запах!

– Папа твой, что ли, этой водой душится? – предположила Степанида.

– Ясное дело.

– Тогда понятно. Ну, что еще скажешь?

– Что мужик этот был не бедный!

– А что нам это дает?

– Не знаю, пока ничего, а там посмотрим. Мы, Степка, должны заняться этим делом.

– Думаешь? А Валерка говорит: это свободно может быть розыгрыш.

– Розыгрыш?

– Ну да!

Степанида пересказала ей Валеркину теорию. Алка сморщила нос.

– Кретин он, что ли, этот дядька? Какой интерес в розыгрыше, если не видишь его результатов? Кому надо неизвестно кого разыгрывать? Ты сама-то подумай! Разыгрывать людей, которые собирают ношеные шмотки для благотворительности? Да они скорее всего и не обратят внимания на какую-то бумажонку в кармане. Выкинут, и все дела.

– Но я же вот обратила внимание!

– Ты – исключение! Нет, Степка, никакой это не розыгрыш, я просто уверена. На все сто!

Степанида задумалась. В словах Алки был резон.

– Ну и что ты предлагаешь?

– Для начала тебе нужно поговорить с этой артисткой, дочкой Юлии Арсеньевны.

– О чем?

– Степка, ты сдурела, да? Сама, что ли, не понимаешь?

– Не понимаю, если честно.

– Ты должна ей сказать всю правду! А она сообразит, что к чему. Может, вспомнит, чья это куртка. Говорю ж тебе: куртка дорогая, фирменная, она, артистка эта, уж точно обратила на нее внимание. Такие куртки не каждый день выбрасывают. Когда она должна шмотки забрать?

– Вроде бы завтра.

– Степка, у тебя ее телефон домашний есть?

– Есть, а что?

– Как что? Как что? – возмущенно завопила Алка. – Это же самой глупой козе понятно! Позвони ей и спроси!

– У нее, наверное, спектакль…

– А ты позвони и выясни. Вдруг сегодня она дома?

Степанида нашла записную книжку и позвонила дочке Юлии Арсеньевны, артистке Елене Пивоваровой по прозвищу Пивочка. Но у нее никто не брал трубку.

– Нету ее, – мрачно сообщила Степанида.

– Значит, позвонишь ей завтра с утра.

– Утром она спит.

– Ничего, проснется! – сурово ответила Алка. – Такое дело…

– Ал, а если она ничего не знает, не помнит?

– Тогда спросишь у нее про всех, кто давал шмотки! И мы разберемся!

– Ну ты даешь! – покачала головой Степанида.

– В нашем деле только так!

– В каком это нашем деле?

– В детективном! Я, Степка, уже решила. Буду следователем!

– Еще сто раз перерешишь!

– Посмотрим!

– Посмотрим!

Подружки рассмеялись.

– Конечно, лучше бы это случилось через недельку, когда школа кончится, но… Ой, Степка, а меня ведь на дачу законопатят! – сокрушенно воскликнула Алка. – Это уж как пить дать. Мама отпуск даже берет…

– Значит, постараемся все успеть до тех пор! В конце концов, нам надо выяснить только одно – чья это куртка. И отдать записку в милицию.

– Правильно! Только ты, Степка, наберись храбрости и позвони утречком артистке…

– Ладно.

Когда Алка ушла, Степанида села за уроки, твердо решив утром связаться с Еленой Александровной. Ей даже во сне не могло присниться, какие события начнут разворачиваться

Страница 4

еще сегодня вечером, не имеющие, впрочем, ничего общего с таинственной запиской.




Глава II

Потрясающая новость


Покончив с уроками, Степанида хотела приготовить ужин, но потом вспомнила, что у Матильды сегодня последний спектакль в этом сезоне, а после спектакля будет еще банкет, и вернется она очень поздно. Значит, никакой ужин готовить не надо. А себе она просто сделает два бутерброда с докторской колбасой и чай с лимоном. Так она и поступила. Интересно, что Матильда собирается делать в отпуске? Что-то она ничего об этом не говорила. Правда, они редко виделись в последнее время, а уж поговорить по душам и вовсе не удавалось. Ничего, зато теперь наговорятся. Правда, с Юлией Арсеньевной теперь станет сложнее, если Матильда будет дома сидеть. Она мигом сообразит, что тут что-то не так… А впрочем, Степанида ведь ничего плохого не делает. Попив чаю, она включила телевизор и прилегла на диван. Но фильм был скучный, и она мигом уснула.

– Степка, что за дела? – раздался Мотькин голос. – Почему спишь на диване, одетая?

Степанида открыла глаза.

– Мотя, что?

– Вставай, Степка! Разденься и ляг по-человечески!

– Ой, Мотя! Какая ты!.. – восторженно завопила Степанида.

Матильда стояла над ней в новом, невероятно красивом платье, в туфельках на высоченных каблуках, и ее синие глаза сверкали.

– Мотя! Откуда платье-то? Я его не видела! А цветов-то сколько! Как прошел спектакль?

– Ой, Степка! Такой успех, такой успех! Даже жуть берет! Слышала бы ты, что про меня на банкете говорили! Степка, я тебе тут всяких вкусностей привезла!

– С банкета, что ли, уперла?

– Да ты что! Конечно, нет! Просто мне Яков Леонидович специально для тебя дал с собой… И вообще… Степочка, я такая счастливая! И у меня для тебя есть сюрприз! Потрясающий сюрприз!

– Какой? – загорелась Степанида.

– Я тебе пока не скажу!

– Почему это?

– Ты сперва закончи учиться, а тогда…

– Мотька, это свинство! – возмутилась Степанида. – Зачем тогда говорила? И потом, до конца школы осталось шесть дней! Ну, Мотенька, пожалуйста, скажи!

– Степка, мы с тобой… Одним словом, через день после окончания учебного года мы с тобой уезжаем!

– Уезжаем? Куда? В деревню?

– Нет, не в деревню. В город.

– В Харьков, что ли? – разочарованно протянула Степанида. Ее совсем не тянуло в родной город.

– Нет, Степка, подымай выше! – в голосе Матильды слышалось ликование.

– В Питер?

– А в Париж не хочешь?

– В Париж? – ошалела Степанида. – В Париж?

– В Париж, Степка, в Париж! Мы с тобой! На целых три недели!

– Моть, ты меня разыгрываешь, да?

– Нет, Степка, нет! Это правда! Не хотела я тебе говорить раньше времени, хотела вообще все полным сюрпризом сделать… Но вот… проболталась…

– Нет, ты скажи, это правда? – все не верила Степанида.

– Да! Правда!

– Мы к Аське поедем?

– Конечно, к Аське! Она нас вместе пригласила! Мы будем жить у нее и поездим по Франции. Но главное – Париж… Ах, Степка, что это за город… Знала бы ты…

– Но почему она нас пригласила, вернее, почему она меня пригласила? Я же с ней тогда… так по-хамски… а она…

– Потому что Аська, она… она умная и все понимает. Степка, ты что, не рада?

– Рада, еще как рада… Просто не ожидала… Моть, а ведь на это много денег надо!

– Не волнуйся, все просчитано, – устало улыбнулась Матильда. – Только поговорим про это завтра. У меня что-то силы кончились…

И она ушла в ванную. Степанида осталась сидеть в полном обалдении. Она поедет в Париж? Неужели это правда? Она просто боялась поверить в такое счастье. Но, с другой стороны, Матильда наверняка не врет. Она сказала, что на следующий день после окончания занятий… Ой, а как же Юлия Арсеньевна? Голова у девочки пошла кругом. Когда Матильда вышла из ванной, у Степаниды сжалось сердце. Она была такая хрупкая, почти прозрачная и уже еле передвигала ноги от усталости.

– Степка, все разговоры завтра. А сейчас спать. И утром не буди меня, ладно?

– Ладно, – вздохнула Степанида. Легко сказать спи, разве тут уснешь?

Она и впрямь полночи ворочалась в постели и уснула лишь под утро. Естественно, когда вскочила, ни о каких разговорах с Еленой Александровной не могло быть и речи. Да Степанида о ней и не вспомнила.

В школе Алка сразу же бросилась к Степаниде.

– Ну что?

– Что? – растерялась Степанида.

– Ты ей звонила?

– Кому?

– Артистке!

– Ой, Алка! – хлопнула себя по лбу Степанида. – Я вообще про это забыла!

Алка воззрилась на нее с недоумением. Степанида забывчивостью не страдала.

– Да что с тобой, подруга? Сдурела, да?

– Ага! – расплылась вдруг в блаженной улыбке Степанида. – Алка, поклянись, что никому не скажешь!

– Про что?

– Про то, что я тебе сейчас скажу.

– Клянусь!

– Алка, мы с Матильдой в Париж едем!

– Чего?

– В Париж! К Аське! На три недели!

– Врешь!

– Еще чего! Мне вчера Мотька сказала.

– И ты сразу с глузду съехала? – воспользовалась Алка Степанидиным выражением.

– А ты бы не съехала?

– Съехала бы, наверно, – честно пр

Страница 5

зналась Алка. И вздохнула не без зависти: – Счастливая ты, Степка. В Париж поедешь, это ж надо! Ой, а как же быть с нашим делом, а?

– Но мы же вчера решили, что постараемся успеть до конца занятий. Я сегодня проспала, но зато вспомнила – у Елены Александровны сегодня в театре выходной, постараюсь ее застать.

– Ладно, только держи меня в курсе дела, хорошо?

Тут прозвенел звонок, и они побежали в класс.



После уроков Степанида собралась было бежать сразу к Юлии Арсеньевне, но Алка удержала ее.

– Степка, куртка где?

– Дома, а что?

– Как что? Если ты собираешься про нее говорить, она должна быть при тебе, а то эта артистка может подумать, что ты ее просто присвоила.

– Алка, ты что?

– Ничего. Дело, конечно, твое, только я тебе советую ее взять с собой.

– Черт, Матильда, наверное, дома… Ал, пошли со мной, отвлечешь ее внимание, а заодно скажешь, что мы куда-нибудь вместе собираемся.

– Хорошо, – сразу согласилась Алка.

Однако Матильды дома не было. Степанида быстренько взяла припрятанную куртку и, простившись с Алкой, помчалась к Юлии Арсеньевне. Дверь ей открыла Елена Александровна.

– Степанида, здравствуй! Ты молодчина, помогла маме с этим шмотьем, – негромко проговорила она. – Мама плохо спала и прилегла отдохнуть.

– Елена Александровна, – шепотом сказала Степанида, – мне очень-очень нужно с вами поговорить.

– Очень-очень? – улыбнулась та. – Ну что ж, пойдем на кухню. Слушаю тебя.

– У меня к вам целых два дела! Первое… Елена Александровна, я через неделю уезжаю на три недели и не смогу приходить…

– Уезжаешь? Куда? В Харьков?

– Нет! В Париж!

– Как в Париж? – поразилась Елена Александровна. – Зачем?

– С Матильдой. К Аське.

– А! Понятно! Везет тебе, Степанида! Париж…

– А вы были в Париже?

– Была. Целых две недели! Это сказка, Степанида!

– Но как же будет с Юлией Арсеньевной?

– Ничего, как-нибудь справимся, мама все-таки уже окрепла за последнее время. Правда, она скучать по тебе будет.

– Я тоже буду скучать, – призналась Степанида.

Елена Александровна потрепала ее по щеке.

– А какое еще у тебя ко мне дело?

– Ой, да! Елена Александровна, вы случайно не помните, кто вам отдал вот эту куртку?

Она вытащила куртку из пакета.

– Нет, Степанида, не помню, – пожала плечами Елена Александровна. – А какое это имеет значение?

– Понимаете, я нашла в кармане вот такую записку…

Елена Александровна пробежала глазами записку.

– Что за черт! Похоже на розыгрыш… Да скорее всего кто-то решил пошутить. А ты подумала, что это всерьез?

– Да. Валерка, правда, тоже сказал про розыгрыш…

– Ну вот видишь, да не бери ты это в голову! Какой-нибудь дурак решил либо пошутить, либо напакостить какому-то Холщевникову… Только и всего. Можешь спокойно выкинуть записку и забыть об этом раз и навсегда.

– Вы так думаете?

– Уверена. Тем более что выяснить, чья это куртка, очень сложно.

– Почему сложно?

– Видишь ли, эти вещи не я одна собирала, многие мои знакомые тоже собирали их по своим знакомым, понимаешь, какая цепочка? И к тому же, кто именно из моих знакомых получил куртку, тоже выяснить трудно. То есть, в принципе, это возможно, но потребует столько времени, что…

– Понятно, – кивнула Степанида. – Но вы и вправду думаете, что это может быть розыгрыш?

– Да. В театральной среде частенько этим развлекаются. Степа, поможешь мне донести сумки до машины? Надо уж сдать все это!

– И куртку?

– Конечно! А что с ней еще делать?

Степанида задумалась на мгновение, а потом решительно сунула куртку в одну из сумок. Но записку все-таки оставила себе. Так, на всякий случай.



Когда Юлия Арсеньевна вышла на кухню, Степанида как раз мыла газовую плиту.

– Стешенька! Ты давно пришла? Я и не слыхала.

– Да уже больше часа! Как вы чувствуете?

– Стеша, надо говорить – как вы себя чувствуете!

– Ладно, – согласилась Степанида, – как вы себя чувствуете?

– Уже хорошо! А вот что с тобой? У тебя, по-моему, какие-то новости, да? – пригляделась к девочке пожилая дама. – Я права?

– Правы! Юлия Арсеньевна, кабы вы знали, до чего правы!

– Стеша, что случилось?

– Я поеду… в Париж!

– Ты поедешь в Париж?

– Да, нас с Мотькой пригласила Аська!

– Превосходная новость, Стеша! И когда же состоится эта поездка?

– А как уроки кончатся. Через неделю! Я спрашивала Елену Александровну, как вы тут без меня, а она сказала – обойдемся!

– Она что, была с тобой невежлива?

– Боже упаси! Нет, она сказала – как-нибудь справимся.

– Это другое дело, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот так иной раз рождаются недоразумения. Поэтому, Стеша, ты уж когда передаешь кому-то чьи-то слова, старайся быть точной…

– Поняла, – кивнула Степанида.

– Ах, Стеша, я ведь обещала учить тебя французскому, и так ничего не вышло… Какая жалость!

– Да, кабы знать… – вздохнула Степанида. – Но ничего. Мотька училась французскому, уроки брала… И Аська по-французски свободно чешет. Они ж меня там одну не бросят, правда же?

– Не должны! –

Страница 6

засмеялась Юлия Арсеньевна.

– А вы в Париже были?

– Увы, нет. Не привелось.

– Еще побываете!

– Ну, это вряд ли… Хотя чем черт не шутит, правда?

– Истинная правда! Я вот даже и не мечтала, а вчера Мотька мне сказала, так я думала: от радости в окошко выпрыгну!

– Нет уж, будь добра, в окошко прыгать не надо!

– А вы небось по книжкам все про Париж знаете?

– Не все, но многое…

– Вы мне напишите, что там надо посмотреть, ладно?

– Зачем? Думаю, все, что следует, тебе и так покажут. Без моих списков. Ты ведь едешь в гости в высшей степени интеллигентную семью.

– Ой, мамыньки! Я ж там чупаха чупахой буду выглядеть!

– Никакая ты не чупаха! – возмутилась Юлия Арсеньевна. – Ты умная девочка, за то время, что ко мне ходишь, ты многому научилась, ты вообще очень восприимчивая, сообразительная, так что тебе там совершенно нечего стесняться.

– Но вы мне все-таки скажите, научите меня, пока время есть, каким-нибудь французским словам… Или нет, бог с ними, со словами, вы скажите лучше, куда меня там поведут, чтобы я совсем уж дурой не выглядела. Мол, сегодня мы поедем туда-то, а завтра туда-то…

– Да, задачку ты мне задала! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Что ж, для начала давай выясним, что ты знаешь про Париж? Какая река там протекает?

– Река? Не знаю.

– Сена. Постарайся запомнить – Се-на.

– Сена. Значит, как увижу в Париже речку, можно кричать: «Ой, Сена!» Да?

– Да. А какой в Париже самый главный музей?

– Музей? Ой, я что-то слышала, Мотька говорила… Сейчас вспомню… Дувр!

– Не Дувр, а Лувр. Дувр – это город в Англии.

– Ага, Лувр! И самая главная там картина – эта… Мона Лиза, да?

– Самая главная? Пожалуй. А кто написал эту картину?

– Я помню… Сейчас… Его тоже звали Леонардо!

– Почему тоже?

– Ну, как Леонардо ди Каприо!

– Боже мой! – схватилась за голову Юлия Арсеньевна. – Его звали Леонардо да Винчи. Запомни – Леонардо да Винчи. И не вздумай там вспоминать про ди Каприо.

– Ладно, запомню.

– А ты читала «Собор Парижской Богоматери»?

– Нет, не читала.

– Я тебе дам, постарайся прочитать до отъезда, и тогда уж ты никогда о нем не забудешь.

– А книжка толстая? – деловито осведомилась Степанида.

– Довольно толстая.

– Не, Юлия Арсеньевна, я не успею. Вы лучше так мне про этот самый собор расскажите. Мотька точно там была.

– Надо полагать… – вздохнула Юлия Арсеньевна.

– В общем, чтобы не опозориться, мне там лучше помалкивать, да?

– Ну почему? Если что-то захочешь узнать, обязательно спрашивай. Думаю, вас по городу будет Ася водить, ее-то ты можешь не стесняться. А вообще, Стеша, чтобы в будущем не попадать в такие ситуации, надо побольше читать. Чем больше человек читает, тем он лучше развивается. Это еще никому не вредило.

– А чего читать-то надо? Книг вон сколько понаписано, все не прочитаешь!

– Все и не надо. Я подумаю и составлю тебе список.

– Только что-нибудь нескучное, ладно?

– Постараюсь. Стеша, но ведь ты же сама мне говорила, что читать любишь.

– Люблю. Детективы и приключения разные.

– Этого мало, детка. Я знаю, в наше время многие вообще ничего не читают, только ты ведь хочешь стать образованным человеком, правда? Кстати, Матильда, насколько я знаю, много читает.

– Это правда, она без книжки вообще не может. И всегда говорит, что это благодаря Аськиной семье она вообще что-то знает.

– Вот и тебе не стоит от нее отставать.

– Но Матильда очень много всяких стихов читает, а я этого не понимаю, по-моему, это неинтересно. Всякие там розы-слезы, кровь-любовь…

– Все ясно, – улыбнулась Юлия Арсеньевна, – просто ты еще не влюблена.

– Не влюблена? А при чем тут это?

– При том, что влюбленному человеку хочется читать стихи. Погоди, ты еще в этом убедишься.

– А вообще-то правда, – задумчиво проговорила Степанида. – Алка, как в Костю втюрилась, тоже какие-то стишки читает. Ну надо же! И это все так?

– Ну, разумеется, не все, только те, у кого в душе что-то звучит…

– У Алки, значит, звучит?

– Если ее в таком возрасте на стихи потянуло, определенно звучит.

– А может быть так, что я никогда не влюблюсь?

– Нет, не может! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Хоть раз в жизни всякий человек влюбляется.

– А вы сколько раз влюблялись?

– Я? О, я очень часто влюблялась, я была очень влюбчивая.

– Да? А первый раз, когда влюбились, вам сколько лет было?

– Лет пять, должно быть, я была влюблена в шофера, который водил персональную машину нашего соседа по площадке. Как сейчас помню, он был молодой, красивый, и его звали Артур.

– А мне вот скоро тринадцать будет, а я еще не влюблялась, – тихо сказала Степанида.

– Стеша, а когда у тебя день рождения?

– Двадцать третьего июня.

– Значит, отмечать его ты будешь в Париже!

– Ой, мамыньки, я и забыла совсем. Ну надо же… Знаете, Юлия Арсеньевна, мне все как-то не верится… И я не знаю, как там будет…

– Там будет хорошо! Там будет просто восхитительно, можешь мне поверить. Лето, Париж… Да я в твоем возрасте даже мечтать н

Страница 7

о чем подобном не могла, так что ничего не бойся, а просто наслаждайся жизнью.

– А на самолете небось страшно летать?

– Страшно? Не знаю. Я всегда любила летать. Это так прекрасно – села в самолет, и через два-три часа ты уже в другом городе или в другой стране. Выходишь из самолета – и сразу ощущение чуда. А когда на поезде тащишься, в тесном купе, иной раз такие попутчики попадутся, что не дай бог… Стеша, ты еще никогда не летала?

– Нет. Только на поезде…

– Вот видишь, сколько интересного тебе предстоит. И первый твой полет будет не куда-нибудь, а в Париж! Ты счастливая, Степанида! Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!

Они еще довольно долго беседовали, пока Степанида занималась хозяйством. Потом она понеслась домой. Встретила ее Матильда.

– Где ты была? – сурово спросила она.

– Мы с Алкой… – начала Степанида.

– Не ври! Я Алку встретила!

– И чего?

– Ничего! Степанида, колись!

– Да я…

– Покажи дневник! – неожиданно потребовала Матильда.

Степанида, облегченно вздохнув, полезла в сумку за дневником. Там все было в порядке. Пятерки и четверки. С точными науками она вполне справлялась сама, а с историей и литературой ей здорово помогала Юлия Арсеньевна, так что дневник она могла предъявить сестре вполне спокойно. Матильда пролистала дневник.

– Странно, – пробормотала она.

– Что странно, Мотя? Что я хорошо учусь? Я разве придурочная?

– Ты не придурочная, нет, но сейчас явно придуриваешься! Говори, где тебя носит? Мне тетя Тася сказала, что ты после школы где-то шляешься, домой поздно приходишь. Что это значит? Говори, Степанида, а не то вместо Парижа в Харьков отправишься. Со мной шутки плохи! Я не для того тебя к себе взяла, чтобы ты с дурной компанией спуталась.

Степанида молчала.

– Что молчишь? Придумываешь, как бы половчее соврать?

– Мотя, ты почему орешь?

– Я не ору!

– Ты попросила показать дневник, думала небось – там одни пары да колы?

– Знаешь, я не уверена, что это не поддельный дневник! Я, пожалуй, завтра в школу наведаюсь, с учителями поговорю! А то с тебя станется!

Степанида расхохоталась.

– Ты чего? – насторожилась Матильда.

– Иди, Мотя, иди в школу! Только потом будешь у меня прощения просить!

– Прощения просить? Интересно, за что?

– За ложные обвинения, вот! Потому что я и вправду хорошо учусь. Я, Мотя, способная, а ты и не заметила.

– Я заметила, еще как заметила! Способности у тебя и впрямь редкие, особенно если вспомнить историю с теми несчастными долларами…

– Сколько можно одно и то же вспоминать! И потом, все ведь хорошо кончилось.

– Ладно, пусть, но только ты мне зубы-то не заговаривай. Куда тебя после школы носит? Имей в виду, я ведь все равно узнаю, у меня тоже как-никак детективный опыт есть, поэтому лучше сама признайся.

Степанида смотрела на нее исподлобья и молчала.

– Не скажешь? Жаль. Я так хотела показать тебе Париж…

– Знаешь, как это называется? – разозлилась Степанида. – Шантаж!

– Ах вот что? Шантаж? А как твое поведение называется, вот что я хочу узнать! И, между прочим, если бы в твоем поведении ничего плохого не было, не стала бы ты так таиться!

– Хорошо, – решилась вдруг Степанида. Париж есть Париж! – Так вот, пусть тебе будет стыдно! Если хочешь знать – после школы я работаю.

– Работаешь? – ахнула Матильда. – Кем?

– Ну, этой… помощницей.

– Помощницей? И кому ты, интересно знать, помогаешь?

– Одной пожилой тетеньке.

– Какой еще тетеньке?

– Я ж говорю – пожилой!

– Степка, ты правду говоришь?

– А то!

– И тебе за это платят?

– А как же! Вот! – Она подскочила к письменному столу, вытащила оттуда зеленую кожаную коробку от подаренных Матильде Олегом швейцарских часов и достала голубой конверт. – Вот, это я заработала!

Матильда пересчитала деньги и вздохнула с облегчением. Денег было немного.

– Степа, но зачем? Тебе что, денег не хватало?

– Хватало. Но я хотела иметь свои, заработанные… – Она чуть было не сказала про компьютер, но промолчала, а то Мотька могла ее не так понять.

– И что это за тетенька?

– Одна знакомая. Такая хорошая…

– Но как ты ее нашла?

Эх, говорить так говорить!

– Мне тетя Липа эту работу нашла!

– Тетя Липа? – ахнула Матильда.

– Да, я ее попросила, и она нашла мне эту работу. Между прочим, она меня поняла.

– И кто эта женщина?

– Ты ее дочку знаешь. Артистку Пивоварову.

– Пивочку? – воскликнула Мотька. – Так ты у ее мамы работаешь?

– Ну!

Мотька пребывала в растерянности.

– И что же ты там делаешь?

– Всего понемножку. Убираюсь, в магазин бегаю, в аптеку, в сбербанк за квартиру платить, на почту… А Юлия Арсеньевна меня всему учит, манерам там разным, говорить правильно, вилку и нож правильно держать. Она… Знаешь, Мотя, она такая хорошая, как родная… Если не веришь, можешь ей позвонить хоть сейчас. Она так за меня обрадовалась, что я в Париж еду…

Мотька улыбнулась.

– Еду?

– Едешь, едешь! – успокоила ее Матильда.



Время летело с бешеной скоростью. Оказалось, что до отъезд

Страница 8

надо переделать кучу дел, но Матильда со Степанидой спокойно все обдумали, распределили обязанности и в результате все успели. Более того, Матильда познакомилась с Юлией Арсеньевной. И та наговорила ей столько хороших слов про Степаниду, что Матильда ощутила настоящую гордость за свою двоюродную сестренку.

– Ох, у меня просто камень с души свалился, – призналась она пожилой даме. – А то я уж невесть что думала…

– Нет-нет, Матильда, Стеша на редкость способная и хорошая девочка. Очень добрая… Но одинокая, с комплексами. И читает мало, к сожалению.

– Ничего, это мы поправим! – задорно сказала Матильда. – Она у меня начнет читать, никуда не денется. Я ее допеку за этот месяц. А потом… Вы согласитесь ее обратно взять? – не без робости осведомилась Матильда. – Когда она у вас, я спокойна, а то после Парижа у меня сумасшедшая жизнь начнется. Гастроли и еще… Меркулов хочет ставить со мной «Ромео и Джульетту».

– Матильда, поздравляю, это же чудо!

– Это правда чудо, – кивнула Матильда. – Но работа будет еще та… Я ведь пока еще ничего не умею, одно дело играть современную девчонку, хоть и американскую, и другое дело – Шекспир! Так что Степе я мало времени смогу уделять…

– Не волнуйся, я теперь уж не могу долго без Стеши обходиться, мы с ней привязались друг к другу.

– Спасибо, спасибо вам огромное!

Степанида этого разговора не слышала, она в это время бегала в магазин и на почту. А все ее мысли были только о предстоящем путешествии. Сердце сладко и в то же время испуганно замирало, когда она говорила себе: «Послезавтра я буду в Париже! Обалдеть можно!»

Накануне отъезда ей позвонил Валерка.

– Степка, как дела? Собираешься?

– Собралась уже.

– Волнуешься?

– Ни капельки, – соврала Степанида.

– Врешь. Я ж тебя знаю! Да, кстати, я хотел спросить, про куртку никаких новостей нет?

– Откуда?

– Так я и думал. Мне тут пришла в голову одна мысль…

– Какая?

– Да вот хочу на досуге разузнать, кто такой этот Холщевников.

– На каком досуге? Ты ж на дачу едешь!

– Отъезд на три дня откладывается, там трубу прорвало, пока отремонтируют… Как ты на это смотришь?

– Да никак. Охота тебе, узнавай!

– Как, ты сказала, его зовут? Тимофей…

– Михайлович! Валер, ты один, что ли, будешь этим заниматься?

– Пока один. А там посмотрим. Если дело окажется перспективное, может, Костю привлеку.

– Валер, прошу тебя, если привлечешь Костю, привлеки и Алку, ладно?

– Это еще зачем?

– Сам не понимаешь?

– Она в него влюблена, что ли? – догадался Валерка.

– Ну да. Ой, ее ж тоже на дачу увозят…

– Да погоди, Степа, может, этот Холщевников просто какой-нибудь престарелый актер. Скорее всего даже. Везет же тебе, Степка, в Париж едешь!

– Не говори!

– Вас Олег провожать будет?

– Олег, понятное дело.

– А Мотькина мама?

– Она не сможет. У нее Игорек приболел. А ты почему спрашиваешь?

– Просто так. Ну ладно, Степа, желаю тебе удачной поездки. Да, когда будешь гулять по Монмартру, вспомни про меня.

– По чему гулять?

– По Монмартру. Монмартр – это такой район Парижа, где живут художники. Оперетку знаешь «Фиалка Монмартра»?

– Слыхала вроде…

– Наверняка слыхала. Там еще поют: «Карамболина, Карамболетта, ты светлой юности мечта!»

– А, знаю! – обрадовалась Степанида. – «Карамболина, Карамболетта, у ног твоих лежит блистательный Париж!»

– Молодец, а говоришь, не знаешь. Вот все герои этой оперетки жили как раз на Монмартре. Да, Степка, я желаю, чтобы и у твоих ног лежал блистательный Париж!

– Скажешь тоже! – хмыкнула Степанида.

– Ну не у твоих, так у Мотькиных!

– Валер, ты чего так раздухарился?

– Свобода, Степка, со школой до сентября покончено, это ли не радость?

– Вообще-то да. Ну все, Валер, у меня еще дела всякие.

– До свиданья, друг мой, до свиданья, милый мой, ты у меня в груди, предназначенное расставанье означает встречу впереди!

– Ты больной?

– Почему? Наоборот, здоровый. Я тебе прочитал стихи, а ты, как хабалка, отвечаешь: «Ты больной!» Фу, Степанида, я думал, твоя душа уже распахнута для искусства! Ты что, этих стихов не знаешь? Это же Есенин. Сергей Есенин. Это его самое последнее стихотворение, он его кровью написал, вскрыл себе вены и кровью написал эти стихи, а потом повесился.

– Брешешь.

– Степанида, ты хотя бы слышала про такого поэта – Есенин?

– Конечно! Только я ничего такого не знала… про вены…

– Зато теперь узнала. Кстати, Маяковский про это написал: «Может, окажись чернила в “Англетере”, вены резать не было б причины». Ладно, Степка, вот ты вернешься из Парижа с распахнутой душой, и я научу тебя любить стихи.

– Да чего вы заладили: стихи, стихи? – проворчала Степанида.

– Кто это вы? – полюбопытствовал Валерка.

– Ты да Юлия Арсеньевна.

– Потому что мы оба чувствуем за тебя ответственность и не хотим, чтобы ты выросла недоразвитой.

– А по-твоему, кто стихи не читает, тот недоразвитый?

– В известном смысле.

– Валер, а ты давно стихами увлекаешься? – спросила Степанида, припомн

Страница 9

в слова Юлии Арсеньевны о том, что стихи читают влюбленные.

– Да как тебе сказать… уже года три. А что?

– Да нет, так… – разочарованно протянула Степанида.

– Ладно, Степка, счастливо тебе!

– И тебе – счастливо оставаться!

… Утром Матильда разбудила ее ни свет ни заря.

– Степка, вставай, а то в Париж опоздаем!

Матильда так и сияла.

– Моть, вон сколько времени еще, а у нас все готово! Могли б еще поспать.

– Ничего, в самолете поспишь!

– Нешто там уснешь?

– А почему бы и нет?

– Страшно.

– Да нет, Степа, можно привыкнуть.

– А ты когда первый раз летела – боялась?

– Боялась, да. Но Аська меня успокаивала. И потом, в самолете было так интересно! Ох, Степка, просто сил уж нет терпеть!

– Ты меня поэтому разбудила?

– Конечно! – счастливо засмеялась Матильда и в ночной рубашке закружилась по комнате.

– А нас кто встречать будет? Аська?

– Конечно! И еще, наверное, Ниночка. Помнишь Ниночку?

– Помню, еще бы не помнить! А у них там чего, дом свой?

– Нет, квартира, но большущая, на целый этаж! А красивая… Ох, как я по Аське соскучилась, мне столько надо ей рассказать…

– Да, так я и знала, вы там целыми днями секретничать будете, а мне что делать?

– Успокойся, все продумано! – засмеялась Мотька. – Днями мы секретничать не будем, только ночами. Когда ты будешь дрыхнуть без задних ног.

– А вы спать не будете?

– Будем, будем! Но немножко меньше.

Когда они позавтракали, Матильда заставила Степаниду одеться и критически ее оглядела.

– Годишься! – сказала она. – Вполне!

На Степаниде были новенькие джинсы и привезенный из Риги модный джемперок красивого золотисто-бежевого цвета, который очень шел к ее карим глазам.

Вскоре позвонил Олег и спросил, готовы ли они.

– Спускайтесь через двадцать минут, – распорядился он, – хотя нет, у вас же чемоданы, я сам зайду. Опять небось соленые огурчики прешь для Игоря Васильевича?

– Пру! – засмеялась Матильда. – С мамой спорить бесполезно!

Игорь Васильевич Потоцкий – Аськин дед, знаменитый оперный певец. В его честь Мотькина мама Александра Георгиевна назвала своего сынишку, которому не было еще и года.

Раздался звонок. Степанида открыла дверь и обомлела. Рядом с Олегом стоял смеющийся Валерка.

– Не ожидала? А я вот решил тебя проводить. А то, думаю, Матильду Олег провожает, а тебя – никто. Ты не против?

– Нет, что ты… – обрадовалась Степанида. – Это клево!

– Ты сегодня нарядная, тебе эта кофточка к лицу.

Степанида вспыхнула. День хорошо начинается, подумала она, и радость ее захлестнула.

– Все, девочки, пора! – напомнил Олег и подхватил их сумки и большой чемодан.




Глава III

Долгожданная встреча


Я проснулась и сразу вспомнила – сегодня прилетает Мотька! Мы не виделись почти полгода, и каких полгода! В ее жизни столько всего произошло за это время. Моя любимая подружка Мотька стала настоящей звездой! Но это там, в России, она звезда, а здесь, в Париже, она будет просто Мотькой, как раньше. Я уверена, что она не зазналась, не изменилась. И все в доме радуются ее приезду – и дед, и Ниночка. Однако с Мотькой приедет Степанида, та еще штучка. Мы с нею, правда, давно помирились, но все-таки неизвестно, чего от нее можно ожидать. Но все же я и ей очень рада.

Зазвонил телефон. Это Ален.

– Стася! Ты готова?

Встречать Матильду мы поедем с Аленом. Дед и Ниночка сейчас в Испании, там в Севилье у деда концерт и два спектакля. Он поет дона Базилио в «Севильском цирюльнике».

– Буду готова через полчаса! – ответила я Алену.

На восемнадцатилетие ему купили машину. И дед успокоился. Он почему-то просто сходил с ума, когда Ален возил меня на своем мотоцикле.

– А Поль поедет?

– А как же! Он Матильду никак забыть не может!

Поль – товарищ Алена: прошлым летом, когда Мотька гостила у меня в Париже, он ухаживал за нею. Она, правда, осталась к нему равнодушна, но, думаю, все-таки будет рада его видеть.

– Стася, через полчаса спускайся, мы будем внизу.

– Договорились!

Я быстренько привела себя в порядок и выбежала на кухню, где мадам Жюли готовила что-то для торжественного завтрака. Когда дед с Ниночкой в отъезде, мадам Жюли остается ночевать у нас. Раньше мне это доставляло массу неприятностей, поскольку я не умела говорить по-французски, но за полтора года в Париже я стала говорить совершенно свободно, но, как уверяет Ален, только с легким акцентом, и теперь мы с мадам Жюли живем душа в душу. Хотя, конечно, это вам не тетя Липа!

Я выпила стакан сока и съела тост с сыром.

– А кофе? – спросила мадам Жюли.

– Спасибо, не хочется. А чем это так вкусно пахнет? – полюбопытствовала я.

– Это будет соус с базиликом.

– Соус? А к чему?

– К телятине, – невозмутимо отозвалась мадам Жюли.

– Просто слюнки текут! Ну все, мадам Жюли, я побежала!

– Ася, а ты уверена, что хочешь жить в одной комнате с Матильдой?

– Еще бы!

– Но, может, лучше было бы кузин поселить вместе?

– Нет-нет! Они всегда вместе, а мы с Матильдой так редко видимся.

– Бои

Страница 10

ься, что днем вы не успеете наговориться?

– Вот именно!

Я выскочила на свою любимую авеню Виктора Гюго, и тут же к дому подкатил красный «Пежо» Алена. Я прыгнула на сиденье рядом с ним. Поль сидел сзади.

– Послушай, Стася, а что мы будем делать с этой девчонкой, Матильдиной кузиной? – спросил Поль. – Она же будет под ногами путаться. Например, вечером мы могли бы пойти потанцевать, а как быть с нею?

– Да, это задачка! – засмеялся Ален. – Я как-то об этом не думал.

Сказать по правде, я тоже не думала об этом. Но, зная характер Степаниды, я поняла – это может стать проблемой.

– Значит, мы пойдем сегодня в такое место, куда можно взять и ее.

– Интересно, что это за место? – хмыкнул Поль.

– К примеру, в театр!

– В театр? Но она же по-французски ни в зуб ногой! – напомнил Ален. – Бедняжка просто сдохнет с тоски. Как, впрочем, и мы.

– Ничего, я все придумал! – засмеялся вдруг Поль. – Мы должны до вечера так ее умотать, чтобы часам к десяти она уже с ног валилась. Пусть детка сладко спит под присмотром мадам Жюли, а мы спокойно пойдем танцевать.

– Правильно! – обрадовался Ален. – Дешево и сердито!

– Не уверена, что из этого что-нибудь выйдет, – ответила я, – боюсь, что вы раньше с копыт слетите, чем Степанида!

– А что, такая мощная девица?

– Мощная? Да нет, но… От нее всего можно ждать. И вот еще… Прошу вас, не подшучивайте над ней.

– Почему, юмора не понимает?

– Понимает, но в Москве. А как поведет себя здесь, одному богу известно, – сказала я. – Очень прошу вас…

– Хорошо, – пожал плечами Ален. – Что мы, изверги?

– Вы не изверги, но…

– Все, Стася, можешь не продолжать!



В аэропорту меня охватило жуткое нетерпение. Скорей бы увидеть Матильду. Поль купил ей прелестный букет. Ален тоже подошел к цветочному киоску и выбрал маленький изящный букет.

– Это твоей Степаниде. Чтоб ей не обидно было.

Я взглянула на него с благодарностью.

Но вот объявили, что самолет из Москвы прибыл. Я замерла в ожидании.

– Аська! – раздался вдруг Мотькин вопль. – Аська!

Мы бросились друг другу в объятия. Потом отстранились – посмотреть, насколько мы переменились за это время. Меня поразила Мотькина бледность и худоба. Она была почти прозрачная. А глазищи теперь занимали пол-лица. У меня сжалось сердце.

– Мотька, ты так похудела! Ты здорова?

– Здорова, как корова! Только устала до чертиков. Ой, Аська, мне столько надо тебе рассказать.

И тут я взглядом наткнулась на Степаниду. Она стояла позади Мотьки с довольно-таки хмурым видом.

– Степанида, привет! Дай-ка я тебя поцелую. А ты выросла и похорошела!








Степанида позволила себя поцеловать. И тут к ней шагнул Ален.

– Добрый день, Степанида! Я – Ален! А это тебе, с приездом! – он протянул ей цветы.

Степанида залилась краской.

– Это мне? – пролепетала она. – Какие красивые… Спасибо.

И она взглянула на Алена с такой благодарностью, что я чуть не разревелась. А Матильда тем временем уже обнималась с Полем.

– Ну все, все, – сказал Ален, – нежности потом, сейчас надо ехать. Мадам Жюли ждет нас с завтраком. А ее завтраками пренебрегать не стоит.

– Я опять в Париже! – восторженно вскрикнула Мотька. – Кто бы мог подумать! Степка, ты хоть понимаешь – ты в Париже!

– Понимаю, чего ж тут не понять.

– Вот что значит разница темпераментов, – проворчал Ален.

В машине я с Мотькой и Степанидой села сзади, а Поль рядом с Аленом. Мотька то и дело что-то восклицала, а Степанида молча смотрела в окно.

– Аська, а какие планы на сегодня? – спросила негромко Мотька.

– Сейчас позавтракаем, а потом куда хотите, полная свобода!

– А Игорь Васильевич здесь?

– Нет ни его, ни Ниночки, они в Севилье, вернутся через несколько дней.

– Жаль…

– Ничего, успеешь еще пообщаться с дедом! У вас же целых три недели.

– Ох, не говори! Даже самой не верится. Три недели в Париже, с тобой! – прошептала Мотька.

– Матильда, – сказал Ален, – сегодня у меня свободный день, поэтому надо воспользоваться машиной.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, махнем после завтрака в Версаль?

– Можно и в Версаль! В прошлый раз мы так недолго там были…

Я видела, что Степанида напряглась. Наверно, она не знает, что такое Версаль, а спросить стесняется, ну да ничего, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Степка, гляди, ты знаешь, что это такое вон там торчит? – закричала Мотька.

– Знаю! Эйфелева башня, – невозмутимо ответила Степанида.

– Точно! – обрадовалась Матильда.

Когда машина Алена свернула на нашу улицу, Матильда завопила:

– Степка, Степка! Это наша авеню! Авеню Виктора Гюго!

– Только не спрашивай меня, чего он написал, – тихо проговорила Степанида.

– А ты, что ли, знаешь?

– Конечно! «Собор Парижской Богоматери», «Отверженные» и еще много чего, – продемонстрировала свою эрудицию Степанида.

– Ну надо же! – поразилась Мотька.

Мы подъехали к нашему дому. Навстречу нам выскочил Дидье.

– Бонжур, Дидье! – проговорила Матильда.

– О! Мадемуазель, бонжур! –

Страница 11

захлопал глазами Дидье, узнав Матильду. – Рюски баришна!

– Это кто? – не выдержала Степанида.

– Консьерж.

– А почему негр?

– В Париже много негров, – не придумала я ничего лучше.

Степанида кивнула, приняв это к сведению.

Мы вошли в дом. При виде отделанного красным деревом лифта Степанида округлила глаза и покачала головой, но ничего не сказала. Она вообще почти все время помалкивала – то ли боялась сказать что-то невпопад, то ли была переполнена впечатлениями. Завтрак мадам Жюли накрыла в столовой, и я подумала, что Степаниду это смутит, но ничуть не бывало. Она вполне спокойно управлялась с приборами, и только незнакомая еда внушала, кажется, ей некоторые опасения – наслышалась, видно, что французы едят лягушек. А Мотька так и сияла! Поль смотрел на нее открыв рот, но я сразу поняла: ему ничего не светит. По всем признакам, Мотька была влюблена. Неужели по-прежнему в Олега? Что-то не верится!

После завтрака мы все погрузились в машину и поехали показывать Степаниде Париж и его окрестности. Надо же воспользоваться свободным днем Алена!



А Степаниде было как-то не по себе. Ее поразила роскошная квартира знаменитого певца, где предстояло прожить целых три недели. Там все было как-то не так, даже в уборной она далеко не сразу сообразила, как спустить воду. Она была в панике, даже взмокла с перепугу и уже от отчаяния дотронулась до какой-то металлической пластинки в стене. И вода сразу полилась. Придумают же… А сколько еще подобных ситуаций ее ждет? Хорошо еще, она не успела никого позвать на помощь… то-то позору было бы… Да и вообще… Эта пожилая мадам Жюли, которая подает к столу… Негр, который таскает чемоданы… И эти парни, Ален и Поль… Вроде ничего плохого в них нет, Ален вон даже цветочки ей подарил, а все-таки… Чужие они какие-то… «Ну да ничего… Я еще привыкну. Привыкла же я в Москве, – думала она, – а сначала тоже было страшновато и неловко. Кстати, надо будет попросить у Аси карту Парижа. Хорошо бы дня через три-четыре освоиться немного и начать одной гулять по городу». Она понимала, что Аське и Мотьке охота побыть наедине, а она, вообще-то, прекрасно ориентируется. В Москве уже через три дня передвигалась самостоятельно. Правда, в Москве все говорят по-русски, но зато тут, в Париже, все улыбаются, а в Москве народ больше хмурый… Да, решила Степанида, одной гулять даже интереснее… Надо только, чтобы Аська научила ее пользоваться здешними уличными телефонами – на всякий случай… Хотя вряд ли ее отпустят одну, Матильда побоится… «Ну ничего, я что-нибудь придумаю, уговорю их, или… Или просто уйду потихесеньку, а потом приду как ни в чем не бывало, и они поймут, что меня можно отпускать одну. Завтра же с утра попробую! Встану пораньше и слиняю. Ненадолго, на полчасика всего, пойду прошвырнусь по нашей авеню, никуда даже сворачивать не буду, чтобы не заплутать». И, приняв такое решение, Степанида успокоилась.

Ален целый день возил их на машине, показывал достопримечательности. У Степаниды голова шла кругом от всяческих красот и от старания ничем не выдать своего невежества. Она приказала себе не задавать лишних вопросов и ничему не удивляться. Хотя это было трудно, потому что на самом деле она пребывала в непрерывном удивлении.

Правду люди говорят: Париж – настоящее чудо!



К вечеру я стала замечать, что Степанида уже едва держится на ногах от впечатлений. По дороге из Версаля она попросту задрыхла в машине.

– Степка, ты что! – попыталась ее разбудить Матильда.

– Мотька, пускай спит! – вступилась я за девчонку. – Она ж тут не на три дня, а на целых три недели, еще успеет все посмотреть.

– Твоя правда, – легко согласилась Матильда, – просто мне кажется, что в Париже грешно спать…

– А, между прочим, у тебя самой довольно сонный вид, – усмехнулся Ален, взглянув в зеркальце.

– Ну, вообще-то, я и вправду устала… – призналась Матильда.

– Так что, сегодня танцы отменяются? – поинтересовался Поль.

Мы с Мотькой переглянулись. Нам столько надо рассказать друг другу, а когда еще представится возможность…

– Да, мальчики, сегодня я уже ни на что не гожусь, – сказала я. – Тоже устала, как пес!

– Что это вы какие слабые? – засмеялся Ален. – В прошлый раз готовы были с утра до ночи таскаться, а сейчас еще только начало девятого…

– Ален, ты ничего не понимаешь в женщинах! – весело воскликнул Поль. – Подружки полгода не виделись, им посекретничать надо, а тут Степанида спит…

– Он прав? – спросил Ален.

– Только отчасти, – призналась я. – Но вы не обижайтесь…

– Постараемся!

Они довезли нас до дома, помогли довести до квартиры едва державшуюся на ногах Степаниду, и Ален на всякий случай спросил:

– Ну как, не передумали? Может, отдохнете полчасика, а потом все-таки…

– Нет, – решительно заявила Матильда, – не могу! Просто сил нет!

– Ну, как хотите, – чуть суховато сказал Ален. Кажется, он все-таки обиделся. Глупо!

Мы с Мотькой отвели Степаниду в ванную, помогли умыться, потому что она не справлялась с кранами и душем, а потом уложили спать.

Страница 12

жинать она отказалась. Нам тоже есть не хотелось. Мы уселись в гостиной в кресла. Мне казалось, стоит нам остаться вдвоем, как разговор польется сам собою, но нет… Мы молча смотрели друг на друга. Эти полгода столько вместили в себя, что мы обе не знали, с чего начать.

– Ну? – не выдержала я. – Чего молчишь?

– А ты? – улыбнулась Мотька.

– Нет, начинай ты…

– Аська, столько всего, что я… Аська, я не знаю, что мне делать…

– Что делать? В каком смысле?

– Понимаешь, Меркулов хочет ставить «Ромео и Джульетту»…

– И ты будешь играть Джульетту?

– Вроде бы…

– Но это же просто здорово! Мотька! Это же… это же…

– Аська, а если я провалюсь?

– Провалишься? Почему?

– Потому что это Шекспир! Мне иногда во сне снится, что меня освистывают! Понимаешь, тут все-таки нужна школа, а я ничего не умею… Это стихи…

– Матильда! Ты сумасшедшая, да?

– Почему? – растерялась она.

– Ты что, сомневаешься?

– Еще как!

– А Меркулову ты про это говорила?

– Говорила.

– А он что?

– А он велел мне выучить одну сцену с Ромео и показать ему.

– Ну и что? Ты выучила?

– Конечно!

– Показала?

– Да. И он сказал…

– Что? Что он сказал?

– Ты смеяться не будешь?

– Нет!

– Он сказал, что я… Джульетта его мечты!

– Как? Джульетта его мечты? – переспросила я.

– Аська, ты же обещала!

– Да я и не думаю смеяться! Это же просто здорово! Поздравляю, Мотька! И ты еще сомневаешься?

– Конечно, сомневаюсь…

– Ну, ты всегда сомневаешься… Хотя это правильно. Сомневаться надо, это полезно, дед тоже всегда так говорит. Подумать только, Мотька, год назад ты была в Париже, даже меньше года, и вовсе не думала, что скоро станешь звездой!

– Аська, прекрати, никакая я не звезда! Просто я везучая, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!

И она постучала по деревянному столику.

– Аська, а как ты считаешь… Вот когда Игорь Васильевич вернется, можно мне с ним будет посоветоваться?

– Насчет чего?

– Насчет Джульетты и вообще…

– Конечно, можно, ты же знаешь, как дед к тебе относится!

– Аська, все, давай сейчас больше про это не будем, ладно?

– Как хочешь.

– Ась, а почему ты пригласила со мной Степаниду?

– Как почему? – удивилась я. – Она же живет у тебя, и что же – ты бы ее одну оставила, а сама бы укатила в Париж?

– Ты настоящий друг, Аська!

– А ты сомневалась?

– Вообще-то нет.

– А тебе с ней трудно, со Степкой?

– Нет, она хорошая… Она даже работать устроилась…

– Работать? А школа?

– Она после школы подрабатывает, и знаешь где? У Пивочкиной матери.

– У Юлии Арсеньевны? – ахнула я.

– Да. И устроила ее туда тетя Липа.

– Обалдеть!

– Да, и она все от меня скрывала, я совсем недавно узнала…

– А, теперь понятно, откуда у нее такие хорошие манеры за столом, я даже удивилась…

– Почему? А у меня что, плохие манеры? – всполошилась Мотька.

– Нет, что ты… Просто я знаю, что тебе некогда было заниматься обучением Степаниды, – рассмеялась я.




Конец ознакомительного фрагмента.