Очень странно читать некоторые...
Очень странно читать некоторые отзывы на «Молодую гвардию», те отзывы, в которых упрекают Фадеева в чрезмерной советской пропаганде. Ребят, вы серьёзно думаете, что где-то существует общество без государственной идеологии? Поэтому мне очень смешно читать, как при помощи штампов и клише современной пропаганды обличают пропаганду советскую, да ещё и с таким забавным гонором – мы, дескать, люди современные, критически мыслящие, на такую туфту не ведёмся. Ну-ну, то-то стон про заидеологизированность фадеевского романа написан как под копирку, чуть ли ни одними и теми же словами. Да, роман идеологический и пропагандистский, и что с того? Вообще, любое высказывание, если оно обращено не к стенке и не голосам в голове, а к реальным собеседникам, уже по определению может считаться пропагандой. А во-вторых, она там уместна. Эти ребята действительно были комсомольцами, только не из поколения наших родителей, которые просиживали штаны на скучных собраниях и ворчали, что их отправляют на картошку. Это совсем другое поколение. Их родители, батраки и бедняки, в Гражданскую сами воевали за советскую власть или даже были в подполье, как отец Виктора Петрова, и соответствующее отношение прививали в семьях своим детям. В школе их воспитывали октябрятская, пионерская и комсомольская организации и воспитывали реально, а не формально, потому что лозунги не успели ещё истрепаться. И поэтому Радик Юркин действительно вступал в комсомол тайно, в оккупированном городе, потому что считал это своим долгом и честью для себя. Это факт, даже если он кому-то и неприятен. Это всё ж таки красный шахтёрский Донбасс, а не Западная Украина. Почитайте дневники молодогвардейцев, почитайте те цитаты из книг, что они выписывали в свои личные сокровенные тетрадки - ну и кто тут больше не прав, Фадеев со своей пропагандой или современный читатель, не понимающий, что массовое сознание меняется от эпохи к эпохе?
Очень странно читать некоторые отзывы на «Молодую гвардию», те отзывы, в которых упрекают Фадеева в чрезмерной советской пропаганде. Ребят, вы серьёзно думаете, что где-то существует общество без государственной идеологии? Поэтому мне очень смешно читать, как при помощи штампов и клише современной пропаганды обличают пропаганду советскую, да ещё и с таким забавным гонором – мы, дескать, люди современные, критически мыслящие, на такую туфту не ведёмся. Ну-ну, то-то стон про заидеологизированность фадеевского романа написан как под копирку, чуть ли ни одними и теми же словами. Да, роман идеологический и пропагандистский, и что с того? Вообще, любое высказывание, если оно обращено не к стенке и не голосам в голове, а к реальным собеседникам, уже по определению может считаться пропагандой. А во-вторых, она там уместна. Эти ребята действительно были комсомольцами, только не из поколения наших родителей, которые просиживали штаны на скучных собраниях и ворчали, что их отправляют на картошку. Это совсем другое поколение. Их родители, батраки и бедняки, в Гражданскую сами воевали за советскую власть или даже были в подполье, как отец Виктора Петрова, и соответствующее отношение прививали в семьях своим детям. В школе их воспитывали октябрятская, пионерская и комсомольская организации и воспитывали реально, а не формально, потому что лозунги не успели ещё истрепаться. И поэтому Радик Юркин действительно вступал в комсомол тайно, в оккупированном городе, потому что считал это своим долгом и честью для себя. Это факт, даже если он кому-то и неприятен. Это всё ж таки красный шахтёрский Донбасс, а не Западная Украина. Почитайте дневники молодогвардейцев, почитайте те цитаты из книг, что они выписывали в свои личные сокровенные тетрадки - ну и кто тут больше не прав, Фадеев со своей пропагандой или современный читатель, не понимающий, что массовое сознание меняется от эпохи к эпохе?
Ещё обвиняют Фадеева, что он плохой писатель, и что роман его написан плохо. Да, безусловно, Фадеев не Симонов и не Шолохов. И словарный запас победнее, и образы побледнее, и немцы все как на подбор даже физически неприятны, и герои в разговоре иногда сбиваются на митинг, и Олег Кошевой становится местами слишком идеальным. Всё это правда. Да только ведь и цель у Фадеева была не создать шедевр высокой литературы и образчик художественного стиля. Да, «Молодая гвардия» - это журналистский очерк, созданный по горячим следам. Да, можно найти в ней кучу фактических неточностей, но это всё не важно. Даже, как бы кощунственно по отношению к памяти Виктора Третьякевича, по отношению к его родителям, это ни звучало, не важно был ли предателем Третьякевич -Стахович, потому что дело тут не в конкретной подпольной организации, не в судьбе конкретных Серёжки, Ульяны или Любки. \"Молодая гвардия»– это памятник всем подпольщикам на оккупированной советской земле, легендарным и неизвестным, тем, для кого не нашлось своего Фадеева, чтобы увековечить их имена. И с этой функцией увековечивания Фадеев справился. Его роман будит любознательность. Я полезла после прочтения в интернет и нашла сайт, посвящённый молодогвардейцам. Там и архивные документы и воспоминания - можно найти и то, что не влезло в роман, не потому что роман плох, а потому что реальная жизнь всегда больше книги. А если такие сайты создаются, и люди заходят на них, значит труд писателя не пропал даром.
А ещё роман Фадеева будит мысль. Я села читать «Молодую гвардию» исключительно из осознания неприличности того, что я её не читала, а книга неожиданно оказалась эмоционально сильной. Я увидела и поняла, насколько другим, непохожим на моё, было это поколение. Они читали другие книги, пели другие песни - довоенные советские и народные, они даже говорили другим языком, будто жили на другой планете. У Фадеева потрясающе описана география Краснодона, все эти Восьмидомики и шанхайчики – милые местные названия, известные и понятные только местным, родные районы-кварталы, в которые входят немцы. Мой город не был оккупирован, он даже не был фронтовым городом, он всегда был в далёком тылу, провожал на фронт солдат и принимал эвакуированных, а я вдруг примерила оккупацию на него, на его улицы и парки, на его понятные только местным топонимы. И я отчётливее, чем прежде осознала, как же я не хочу, чтобы на эти улицы когда-нибудь пришла война. Я смотрела школьные фотографии молодогвардйцев и вспоминала бабушкин альбом. У неё тоже есть такие же фотографии, такого же предвоенного девятого класса, таких же мальчишек в простеньких пиджаках и картузах и девчонок в самошитых платьицах. Бабушкиным одноклассникам повезло. Они работали на заводах, воевали на фронте, среди своих, у них не было нужды уходить в подполье. А случись всё иначе, кто из этих улыбчивых и серьёзных девчонок стал бы Ульяной Громовой, кто Валей Филатовой, а кто - Выриковой? Я увидела оккупацию и её ужас, выраженный не зверствами гестапо, а постоянной каждодневной тяжестью, страхом, невозможностью жить нормальной жизнью, комендантским часом и радиопередачами из-под полы. Это та часть Великой Отечественной, которая меньше всего отражена и в художественной литературе, и в личных историях в моём тыловом городе, но кажется мне, что эту тяжесть Фадееву удалось передать.
И я увидела молодогвардейцев. Это ведь для нас через семьдесят с лишним лет вся их жизнь сосредоточилась в одном мгновении на краю шурфа шахты номер пять. А они до последнего не знали, что будут героями и жили жизнью обычных мальчишек и девчонок. И родители их не знали, что ждёт их детей. Читатель знает, что счастливого конца не будет и не по прихоти автора, а потому что его не было в жизни, читатель знает, сколько других подпольных организаций было так же разгромлено, сколько людей было замучено. Но пока ты читаешь, ты отчаянно надеешься, что всё обойдётся, что ребята уйдут от немцев, перейдут фронт. Тебе хочется крикнуть им через года, чтобы те, кто остался в Краснодоне, уходили, пока есть ещё время, они совершили уже свой подвиг и имеют на право. Но не ушли, машины времени нет, поменять прошлое нельзя, и Фадеев просто говорит нам о фактах, о том, как оно было - как приходили арестовывать на глазах у родителей, как родители носили передачи, зная, что живыми детей не увидят, как извлекали обезображенные тела. Да, это заслуга не Фадеева, а материла, что роман оказывается столь берущим за душу, но Фадеев сделал главное - он сохранил эту память и донёс её до нас.
Комментарии и отзывы:
Комментарии и отзывы: