Подобным вопросом не раз...
Подобным вопросом не раз задавался главный герой этого произведения, и им же сейчас задаюсь я, а все потому, что мои впечатления после прочтения \"Заводного апельсина\" крайне неоднозначны. Но, пожалуй, стоит начать с краткого содержимого. Тот, вокруг которого крутятся все действия - Алекс, глава уличной банды подростков, совершенно аморальный и чудовищный в своих поступках человек (если таковым его вообще можно назвать). В один прекрасный день он все же доигрался и попал в тюрьму, но, желая поскорее оттуда убраться, согласился принять участие в новой государственной программе по исправлению преступников, на этом я останавлюсь чуть позже. В итоге мы получаем совершенно беззащитного брошенного мальчишку. Пока что, этого достаточно. Вернёмся к этой \"оздоровительной\" программе, которая основывается на так называемом методе Людовика. С помощью препаратов и особо специфичных фильмов (чтоб уж окончательно все не спойлерить) у человека появляется боль и тошнота при одной лишь мысли о насилии. Тут то и возникает одна из главных идей данной книги - можно ли исправить человека искусственным путем? Меня этот вопрос интересовал с точки зрения механизма, и Бёрджесс наглядно показал, что так оно работать не будет. Помимо того, что желание причинять боль, к примеру, у \"нашего скромного повествователя\" (рассказ ведётся именно от лица Алекса) никуда не исчезает, так ещё и увеличивается в последствии с помощью закона запретного плода, так сказать. Сыворотка кончилась - пиши пропало. Однако не все так просто, метод Людовика обсуждался ещё и с точки зрения гуманности и этичности, мол нельзя у человека выбор то отбирать, он же сущность свою потеряет. Я сразу подобные рассуждения в книге отметала, поскольку ясно обозначила для себя, что некто, причинивший страдания стольким жизням, и не имеет права выбирать. Но тут уж у каждого свое субъективное восприятие. Жестокость к пареньку проявлялась не только в отсутствии воли, но и унижении со стороны остальных персонажей: родителей, стариков, бывших друзей. Признаться честно, в некоторых моментах просыпалось к этому разбойнику сочувствие..нет, даже жалость, но и она быстро пропадала, вернись я мыслями в начало книги. В общем, как работает эта система: жестокость, подавленная жестокостью, снова рождает жестокость. Такой вот парадокс. Кому-то это может показаться очевидным, но признаться, мне было интересно посмотреть ситуацию на наглядных примерах и рассуждениях.Главный смысл романа: только сам человек, посредством взросления и изменения мировоззрения, способен встать на путь исправления - разворачивается лишь на последних десяти страницах. Алекс внезапно вместо крови захотел детей и любви. Посыл то ясен, но я не поверила от слова совсем. В теории развитие героя есть, а на практике будто нет. Как-то всё скомканно и искусственно.Также мне показалась интересной мысль, которую я увидела в одной из рецензий на сие чудо, что подростки в этой утопии олицетворяют человечество в целом. Слишком конфликтное, глупое, часто руководящееся лишь своими желаниями. А познать истину люди смогут только повзрослев, то бишь эволюционировав. К слову, в годы написания \"Заводного апельсина\" шла холодная война между Америкой и СССР, так что, думаю, такая интерпретация вполне имеет место быть. Что же насчёт всего того отвратительного насилия, что присутствует в книге, да - его много, порой даже слишком, да - весьма в деталях. Лично я читала первые сто страниц (где, собственно, наша банда и развлекается) не морщась, но чересчур впечатлительным советую книгу в руки не брать.Отдельного упоминания стоит знаменитый язык \"надсатых\", часть слов в нем русские, но написаны латиницей, например, litso. Автор хотел выделить подобные жаргонные слова, которые по его мнению придают персонажам ироничности, в принципе, что-то в этом есть. Сначала я сбивалась с хода чтения, но потом привыкла. Одно лишь странно, для англоязычных читателей и героев книги в том числе, такие, назовем их, особенные слова являются сленгом, но для русскоязычной публики мальчик, чай и мелодия - совершенно обычные слова, потому не сразу \"выкупаешь прикола\". Как в любой хорошей антиутопии здесь высмеивается практически все: от людей, до классических произведений. Да да, гордость музыкальной культуры: Бетховен, Моцарт попадают под перо Бёрджесса, помогая создавать сатирическую сторону романа. А все потому, что наш дорогой Алекс просто души не чает в вышеупомянутых композиторах, однако не к благодетели привели их великие симфонии, а скорее наоборот. Чтож, не знаю как надолго этот литературный парадокс засядет у меня в голове, но пока что я поняла, что хочу посмотреть экранизацию. На этом все!
Подобным вопросом не раз задавался главный герой этого произведения, и им же сейчас задаюсь я, а все потому, что мои впечатления после прочтения \"Заводного апельсина\" крайне неоднозначны. Но, пожалуй, стоит начать с краткого содержимого. Тот, вокруг которого крутятся все действия - Алекс, глава уличной банды подростков, совершенно аморальный и чудовищный в своих поступках человек (если таковым его вообще можно назвать). В один прекрасный день он все же доигрался и попал в тюрьму, но, желая поскорее оттуда убраться, согласился принять участие в новой государственной программе по исправлению преступников, на этом я останавлюсь чуть позже. В итоге мы получаем совершенно беззащитного брошенного мальчишку. Пока что, этого достаточно. Вернёмся к этой \"оздоровительной\" программе, которая основывается на так называемом методе Людовика. С помощью препаратов и особо специфичных фильмов (чтоб уж окончательно все не спойлерить) у человека появляется боль и тошнота при одной лишь мысли о насилии. Тут то и возникает одна из главных идей данной книги - можно ли исправить человека искусственным путем? Меня этот вопрос интересовал с точки зрения механизма, и Бёрджесс наглядно показал, что так оно работать не будет. Помимо того, что желание причинять боль, к примеру, у \"нашего скромного повествователя\" (рассказ ведётся именно от лица Алекса) никуда не исчезает, так ещё и увеличивается в последствии с помощью закона запретного плода, так сказать. Сыворотка кончилась - пиши пропало. Однако не все так просто, метод Людовика обсуждался ещё и с точки зрения гуманности и этичности, мол нельзя у человека выбор то отбирать, он же сущность свою потеряет. Я сразу подобные рассуждения в книге отметала, поскольку ясно обозначила для себя, что некто, причинивший страдания стольким жизням, и не имеет права выбирать. Но тут уж у каждого свое субъективное восприятие. Жестокость к пареньку проявлялась не только в отсутствии воли, но и унижении со стороны остальных персонажей: родителей, стариков, бывших друзей. Признаться честно, в некоторых моментах просыпалось к этому разбойнику сочувствие..нет, даже жалость, но и она быстро пропадала, вернись я мыслями в начало книги. В общем, как работает эта система: жестокость, подавленная жестокостью, снова рождает жестокость. Такой вот парадокс. Кому-то это может показаться очевидным, но признаться, мне было интересно посмотреть ситуацию на наглядных примерах и рассуждениях.Главный смысл романа: только сам человек, посредством взросления и изменения мировоззрения, способен встать на путь исправления - разворачивается лишь на последних десяти страницах. Алекс внезапно вместо крови захотел детей и любви. Посыл то ясен, но я не поверила от слова совсем. В теории развитие героя есть, а на практике будто нет. Как-то всё скомканно и искусственно.Также мне показалась интересной мысль, которую я увидела в одной из рецензий на сие чудо, что подростки в этой утопии олицетворяют человечество в целом. Слишком конфликтное, глупое, часто руководящееся лишь своими желаниями. А познать истину люди смогут только повзрослев, то бишь эволюционировав. К слову, в годы написания \"Заводного апельсина\" шла холодная война между Америкой и СССР, так что, думаю, такая интерпретация вполне имеет место быть. Что же насчёт всего того отвратительного насилия, что присутствует в книге, да - его много, порой даже слишком, да - весьма в деталях. Лично я читала первые сто страниц (где, собственно, наша банда и развлекается) не морщась, но чересчур впечатлительным советую книгу в руки не брать.Отдельного упоминания стоит знаменитый язык \"надсатых\", часть слов в нем русские, но написаны латиницей, например, litso. Автор хотел выделить подобные жаргонные слова, которые по его мнению придают персонажам ироничности, в принципе, что-то в этом есть. Сначала я сбивалась с хода чтения, но потом привыкла. Одно лишь странно, для англоязычных читателей и героев книги в том числе, такие, назовем их, особенные слова являются сленгом, но для русскоязычной публики мальчик, чай и мелодия - совершенно обычные слова, потому не сразу \"выкупаешь прикола\". Как в любой хорошей антиутопии здесь высмеивается практически все: от людей, до классических произведений. Да да, гордость музыкальной культуры: Бетховен, Моцарт попадают под перо Бёрджесса, помогая создавать сатирическую сторону романа. А все потому, что наш дорогой Алекс просто души не чает в вышеупомянутых композиторах, однако не к благодетели привели их великие симфонии, а скорее наоборот. Чтож, не знаю как надолго этот литературный парадокс засядет у меня в голове, но пока что я поняла, что хочу посмотреть экранизацию. На этом все!
Комментарии и отзывы:
Комментарии и отзывы: