Если сидишь без движения в комнате, то и мысли чахнут, скукоживаются. Нейроны мозга оживали одновременно с движениями мышц.
Их пару бросало из стороны в сторону. Мечта стала общей, и каждый не в силах был удержаться от того, чтобы не перекраивать ее по-своему.
Ее считали беспроблемным ребенком... страшный приговор.
Убожество жизни, горы отбросов – и все только ради того, чтобы было чем смазывать машины и чтобы Париж мог называться «город-светоч»?
Нельзя все время оставаться серьезным, надо хоть один раз оторваться по полной.
Во сне включаются некие таинственные и благотворные механизмы, которые мало-помалу заживляют рану в душе.
Тон вежливый – так разговаривают с гостем, которого не решаются выпроводить.
Он чувствовал себя арестантом, которому, несмотря на примерное поведение, без всяких объяснений прибавили срок.
Но за любовь к приключениям надо платить, и ведь именно этого они и хотели - вытащить себя из парижской офисной рутины, вырваться из уютной отупляющей апатии, не остаться на обочине собственной жизни и после шестидесяти не жалеть о том, что ничего не испытали, не рисковали, не сражались.
Все, что они когда-то выучили, представлялось теперь таким далеким и почти бесполезным. Все то, что было частью их культуры, что определяло правила жизни, здесь было ни к чему. Разве все эти знания помогут добыть пищу или уберечься от болезни? И все же то, что они поддерживали эти смутные воспоминания, уберегало от…
Как будто выпал маленький камешек – и из-за этого обрушилась вся плотина.
Твиттер, фейсбук, у каждого неудачника, сколько их есть на свете, будет собственное мнение, это же так приятно – втоптать в грязь того, кому поклонялся.
Время для объяснений наступит потом, когда неприятное происшествие останется позади. Они припомнят все в подробностях, она докажет ему, что они поступили неразумно, он ответит, что такое предвидеть было невозможно, они поцапаются, потом помирятся. Это превратилось у них почти в ритуал, предохранительный клапан для их…
Он огляделся и подумал, что ничто не изменится, если они здесь сгинут, – ни птичий полет, ни волны, ни даже одна травинка. И ветер вскоре сотрет их следы
Ей довелось испытать на себе, насколько слаб и хрупок человек, оставшийся наедине с природой, вдали от своих опор и ориентиров. Но всерьез ее жизни ничто не угрожало, и лишения всегда быстро заканчивались.