Ладно, ладно! Для дружка и серёжку из ушка! Отыщу я до зарницы перстень красной Царь-девицы.
Бесподобная девица! Согласися быть царица! Я тебя едва узрел— Сильной страстью воскипел. Соколины твои очи Не дадут мне спать средь ночи И во время бела дня, Ох, измучают меня.
«…И скорее сам я сгину, Чем тебя, Иван, покину…»
Стало сызнова смеркаться, средний брат пошел сбираться; взял и вилы, и топор, и отправился в дозор. Ночь холодная настала, дрожь на малого напала, зубы начали плясать; он ударился бежать — и всю ночь ходил дозором у соседки под забором.
Рад бы радостью поднять; да ведь силы не занять! Сундучишко больно плотен, чай, чертей в него пять сотен кит проклятый насажал. Я уж трижды подымал: тяжесть страшная такая!
Как на море-окияне и на острове Буяне новый гроб в лесу стоит, в гробе девица лежит; соловей над гробом свищет; чёрный зверь в дубраве рыщет. Это присказка, а вот — сказка чередом пойдёт.
Скоро сказка сказывается А не скоро дело делается.
У старинушки три сына: Старший умный был детина, Средний сын и так и сяк, Младший вовсе был дурак.
Месяц вскрикнул: «Ах, злодей! Вздумал в семьдесят жениться На молоденькой девице!
То есть я из огорода Стану царский воевода?
На правёж - в решётку - на кол!
И под песню дурака Кони пляшут трепака;
Это присказка: пожди, Сказка будет впереди.
Скоро сказка сказывается, А не скоро дело делается.
Я, помилуй бог, сердит! И с сердцов иной порою Чуб сниму, и с головою.