— Ты знаешь, что значит «прощай»? Это значит — прости, если я чем-нибудь тебе повредила.
Ни в чем не сомневайся. Просто будь.
Ночь - лучшее время для крылатого человека.
— Слушай, и я расскажу, как нахлынул этот прилив неверия. Иудео-христианский мир лежит в руинах. Неопалимая купина больше не загорится. Христос больше не придет, из страха, что Фома Неверующий его не признает. Тень Аллаха тает под полуденным солнцем. Христиане и мусульмане брошены в мир, раздираемый бессчетными войнами,…
Пришли мы все, чтобы прогуляться по времени и вновь вернуться в вечность.
Ты согласен, дитя, что сорок миллиардов смертей — великая мудрость, а сорок миллиардов, что погребены в землю, — великий дар живым, только и позволяющий им жить?
- О бедная леди! - Да чем же она бедная? - удивилась мать. - Но она же мертвая!
– А разве можно, – начал Тимоти, и Сеси закончила: – Помнить смерть? – Да, конечно, но это доступно лишь мертвым. Вы, живые, слепы. Но мы, иже окунулись во Время и родились вторично как дети земли и наследники Вечности, плавно сплавляемся по течению песчаных рек и потоков тьмы, постигая влияние звезд, чьи эманации из года…
Невинность, пребывай в своей невинности.
Время - тяжкая ноша.
Какая это удача — родиться из могилы, а в конце — быть погребенной в гранатовом лабиринте чьей-нибудь юной невесты.
Лицо ее и тело истаивают от красоты к красоте, словно спешащая догореть свеча.
А под самой крышей Дома, на Высоком Чердаке, Сеси выплыла из глубин провидческого сна, повернулась на другой бок и приподняла голову, прислушиваясь к незнакомому радостному писку. И улыбнулась. На некоторое время в Доме повисла странная тишина, все подумали, как теперь сложится их жизнь, и если мужчина стоял неподвижно, а…
Ну так вот, – сказал клочок тумана внутри прозрачного облачка пара внутри мимолетного отблеска тени, – когда была воздвигнута эта стена, когда были вытесаны из огромных бревен двойные для нее ворота, тогда и была изобретена первая в мире петля для подвески ворот таким образом, чтобы они легко открывались. А открывали их…
Но видите ли вы, что главная проблема не в том, что победит, а в том, победит что-нибудь или ничто?