Все, что было решающим для моей судьбы, было связано с поездкой по железной дороге. Может, потому столь многие анекдоты начинаются словами: „Встречаются два еврея в поезде“.
Утром он был еще пьян, а после обеда — пьян уже снова.
Только евреи, продолжал дедушка, достаточно хитры и отворачивают голову, когда является ангел. Тогда его палец попадает не в лоб, а прямо в кончик носа. Поэтому они забывают не все, что они уже знали, а лишь большую часть. Поэтому, сказал мой дед, мы, евреи, умнее других людей, и поэтому у нас крючковатые носы.
Но и безумие имеет свои правила. Чтобы тебя отправили в Освенцим как полноценную человеческую единицу, тебе должно быть не меньше полугода.
«Человек не может впадать в отчаяние каждый день. Чувства тоже изнашиваются и ветшают.»
Запоминаешь только то, что можешь перенести.
...когда люди становятся беззлобными и лишь мягко улыбаются, вот тогда пора бить за них тревогу. Значит, дела их идут к концу, и причина не в голоде или болезни, или, вернее, лишь во вторую очередь в этом, причина в том, что они сдались.
Мама умела чистить апельсин ножом и вилкой, но не знала, как обнять близкого человека. Этому её не научили.
- Есть места, о которых не вспоминаешь. Их забываешь. - Что, конечно, неверно. Как раз те места, которые не хочется вспоминать, никогда не забудешь.
Тут можно загреметь в Освенцим, если не поприветствуешь эсэсовца как следует. Или если ему не понравится твой нос. Но нельзя просто так улизнуть в Освенцим, если брюки еще не готовы. Человеком больше, человеком меньше — это роли не играет, а брюки есть брюки.
Что можно есть и подгнивший картофель. Это вредно, говорит д-р Шпрингер. Но голодная смерть еще вреднее.
Если хочешь влезть кому-то в задницу, потрудись хотя бы анатомию изучить.
У него всегда были рабыни, которым дозволялось на него вкалывать и боготворить его за это. В благодарность он потом ужасно надул ее с долей в прибыли.
Красивые девушки должны присутствовать обязательно. В кино скорее можно отказаться от камеры, чем от них.
Образ человека сохраняется в течение всей его земной жизни в своего рода небесной картинной галерее. Когда он потом умирает, его ставят перед его образом и сравнивают, что он действительно сделал с собой. Тогда он узнает разницу между тем, чем он мог стать, и тем дерьмом, которое он нажил на самом деле, — вот это и есть…