Мужчины не ее жизни

Начало книги и ближе к концу, было очень интересно. Жизненно и 18+. Но потом, шло пролистывание текста. Много событий и непонятного. Но все же дочитано и сдано в архив. Вот такая рецензия. Пойду искать необычную книгу-непрочитаннную.

В первый раз читать Ирвинга было прикольно: нелепое развитие сюжета с уклоном в гротескность, куча секса, но встречались и интересные мысли. В «Мужчинах её жизни» последнего нет, а остальное уже не удивляет. При этом герои также не развиваются (и в целом хуже прописаны), а сюжет вырисовывается простоватым со знакомыми мотивами. В общем, мозгу даже зацепиться не за что: кроме порнушки и любовных треугольников ничего и нет – кажется, что Ирвинг со времён «Гарпа» так и топчется на одном месте.Честно говоря, никакого эмоционального отклика роман у меня не вызвал. А не слушай я аудиоверсию, осталась бы с горьким ощущением потерянного времени.По сюжету, мать 4-летней Рут уходит из семьи, так как не может пережить смерть двух сыновей и боится полюбить дочь. Девочка остаётся с отцом. Её судьбе и посвящена книга. А начинается она, к слову, со сцены, в которой Рут наблюдает за тем, как её 39-летняя мать занимается сексом с 16-летним любовником, который в будущем влюбится в Рут, ну или будет думать так – неважно. Короче, Ирвинг узнаётся с первых строк.Поэтому потом они переезжают трахаться в собачью будку. Когда рассказала об этом своей собаке, она две недели рыдала и клянчила себе такие же роскошные хоромы – вредная книжка. Однозначно.Прочитана в рамках игры «Собери их всех».

Книга для неспешного чтения. Нужно вчитываться.

Книга для неспешного чтения. Нужно вчитываться.

Джон Ирвинг уверенно закрепляется в перечне любимых писателей, пополняя этот ряд избранных. В прошлом году он сразил меня безумным \"Отель Нью-Гэмпшир\", а сейчас трагичным и откровенным \"Мужчины не её жизни\", оригинальное название которого \"A Widow for one year\" (Вдова на один год).Я была готова хлопать стоя уже после 25 страницы романа, ведь настолько заинтересовать за такое количество страниц как сделал это Ирвинг, мало кто умеет. Завязка, которая шокирует и язык повествования, втягивающий тебя в историю. Я буквально и могла, что думать: \"ооо, какой он офигенный писатель\", \"боже как круто написано!\", \"как мне научится также?\", \"почему это так шикарно?\" и т.д. Это как будто ты видишь самого красивого парня в своей жизни и не можешь прекратить мысленно восхищаться его красотой, хотя знаешь, что нужно заткнуться. Вот также я думала о Ирвинге как о писателе. И такого со мной раньше почти никогда не случалось, даже с проверенными любимыми авторами.Очень сложно сказать так сразу о чем этот роман. Но уж точно не о том, что написано в аннотации (я передаю привет этому человеку, не читающему книгу, который написал рандомное событие из книги для её описания).

Джон Ирвинг уверенно закрепляется в перечне любимых писателей, пополняя этот ряд избранных. В прошлом году он сразил меня безумным \"Отель Нью-Гэмпшир\", а сейчас трагичным и откровенным \"Мужчины не её жизни\", оригинальное название которого \"A Widow for one year\" (Вдова на один год).Я была готова хлопать стоя уже после 25 страницы романа, ведь настолько заинтересовать за такое количество страниц как сделал это Ирвинг, мало кто умеет. Завязка, которая шокирует и язык повествования, втягивающий тебя в историю. Я буквально и могла, что думать: \"ооо, какой он офигенный писатель\", \"боже как круто написано!\", \"как мне научится также?\", \"почему это так шикарно?\" и т.д. Это как будто ты видишь самого красивого парня в своей жизни и не можешь прекратить мысленно восхищаться его красотой, хотя знаешь, что нужно заткнуться. Вот также я думала о Ирвинге как о писателе. И такого со мной раньше почти никогда не случалось, даже с проверенными любимыми авторами.Очень сложно сказать так сразу о чем этот роман. Но уж точно не о том, что написано в аннотации (я передаю привет этому человеку, не читающему книгу, который написал рандомное событие из книги для её описания).

Доброму и светлому книга не учит.

Доброму и светлому книга не учит.

У автора красивый слог.  Я очень легко втянулась в чтение и погрузилась в мир книги с первых же страниц.  Приятно, когда не надо сначала прорываться сквозь кустарник колючих слов, выискивая смысл. Или же сцеживать в ладошку зевки, убеждая себя, что следующая страница обязательно будет поинтереснее.Книга богата своими персонажами. Каждый любовно выписан, даже более живые, чем иногда встречаешь в реальной жизни.  Они порой возмущают, удивляют, ты радуешься за их поступки, переживаешь их провалы, вместе с ними живешь.   Фальшивости в героях я не нашла.Итак, жила-была семья. мама, папа и трое детей. Вот только двое из детей были мертвы, но, как оказалось, были более живыми для родителей, чем живущая.Так бывает, когда рождают ребенка для заполнения внутренней пустоты. Но младенец не пластырь, он не закроет раны и не поможет их заживлению. Вот Рут и не повезло - она была рождена, для того, чтобы стать стяжкой рассохшегося брака.Фотографии умерших детей...Они оккупировали стены дома, каждое фото — это как окно в то время, когда они играли, плакали, купались, просто жили.  И Рут, родившаяся после их смерти, не знавшая их при жизни, постоянно живёт их историями, зная каждый запечатлённый момент на фото, живет, в давящей атмосфере их присутствия.Жутко, аж волосы дыбом!Ее мама когда-то (!) давно была хорошей матерью, но то-то и оно, что когда-то. Для ТЕХ мальчиков, но не для Рут. Любить своего ребенка это же так естественно, и, кажется, что для этого совсем не надо ничего делать-просто позволять себе любить. Может быть и так, но, что если твои такие чудесные, самые лучшие в мире дети погибли? Страшно снова любить. Где гарантия, что этот ребенок будет жить?  Поэтому нет ничего удивительного, что в какой-то момент Марион исчезает из жизни своей дочери, она не хочет быть плохой матерью, а быть хорошей с дырой в сердце, с вечным сожалением, с мыслями, что все могло бы быть иначе она попросту не могла. Хочу сказать, что это моё мнение, может кто-то увидит другое объяснение ее поступка!В четыре года Рут осталась с отцом...Отец...У Теда хватало любви для Рут, и для несчастных матерей (Ведь он иллюстратор детских книг, но вместе с тем он очень уважает ню...как раз с этими матерями) .Любовь его поверхностная, не хватает в ней глубины. Да и вообще я не поверила в то, что эта глубина у Теда есть. Вначале чтения я думала, что от Теда ушла жена и не предоставила выбора с кем останется дочь, но, когда я дочитала до того момента где раскрывается низкий план Теда, я была… удивлена. Зачем ему была нужна Рут? Боязнь одиночества? Может ему нужен был маяк, чтобы его не унесло в открытый океан?Хоть в книге Рут и говорит о сильной любви её отца к ней, я так ее и не нашла. Быть отцом для Теда было совсем не тяжело, он не менял своих привычек, ничем не жертвовал. Хотя нет - он бросил пить, но так как это ему пошло на пользу, особой жертвой я считать это не могу!Его жизнь построена вокруг извечной похоти. Есть только короткий промежуток времени, который вмещается написание полустраничной сказки и иллюстраций нарисованные кальмаровыми чернилами.Такое понятие как честь для Теда попросту отсутствует, а в своих похотливых пристрастиях он игрив и раскрепощен. Его вовсе не волнует, что спать с дочерью, а потом с матерью не совсем, мягко говоря, этично. И то, что это может привести к печальным последствиям, он и вовсе не задумывается.Эдди...не знаю, что я о нем думаю. С одной стороны, юношей он меня не сильно раздражал. От 16-ти летнего мальчишки вообще ожидать многого глупо, но мальчики вырастают, а он так и остался в том лете, где его имела прекрасная Марион. То лето на долгие годы, если не на всю   жизнь стало самой яркой главой его жизни. Как по мне, весьма печально. Когда первый сексуальный опыт настолько довлеет над последующей судьбой. А ещё он глупый! Очень уж мне обидно за миссис Хейвлок.Если бы он писал резюме это выглядело примерно так:До лета 1958 года, я мастурбировал, вспоминая небритые подмышки и танцующие груди миссис ХейвлокЛетом я встретил Марион, и мастурбировал на её вещи, но в последствии в ввиду её депрессии из-за потери своих сыновей, Марион решила подарить мне познание постельных утех (дело в том, что Марион в нем видела своих сыновей: внешность Эдди была ближе к старшему сыну, а вот характер больше соответствовал младшему) И написал свой первый роман, о том лете…Потом ещё один, а после ещё один, и так целых шесть книг... И даже на романе «Шестьдесят раз» так и не смог осознать, что это не предмет для гордости те несколько недель вмещавшие в себя сексуальный опыт с женщиной значительно старше тебя и до 56-ти лет думать только об этом!Пару слов о переводе: Что такое клемы?! Нет именно с одной М! И как можно заниматься исключительно перевозкам клеммов с двумя м если это опечатка? Ничегошеньки не понятно.А ещё после прочтение задумалась, что название не вяжется с содержанием, на английском языке роман звучит правильней.

Пора осознать, что Джон Ирвинг написал только две хорошие книги, которые я давно прочитала, и перестать насиловать свой мозг. Эта вещь мне не понравилась. Она какая-то на грани. На грани психиатрических отклонений. И в ней слишком много секса.

Пора осознать, что Джон Ирвинг написал только две хорошие книги, которые я давно прочитала, и перестать насиловать свой мозг. Эта вещь мне не понравилась. Она какая-то на грани. На грани психиатрических отклонений. И в ней слишком много секса.

Ирвинг, как обычно, прекрасный рассказчик, 700 с гаком страниц некрупным шрифтом легко и непринужденно прочитались за пару дней. Но темы, затронутые в этом романе, мягко скажем, не совсем мое.Почти все ключевые персонажи романа - писатели. Тед Коул, автор бессмертной детской классики \"Мышь за стеной\", \"Дверь в полу\" и \"Шум - как если кто-то старается не шуметь\", тем самым обеспечивший себе и семье благосостояние до конца своих дней. Его дочь Рут Коул, известная романистка. Жена, Марион Коул, оставившая мужа с четырехлетней дочерью после лета 1958-го, и с тех пор ни разу не проявившаяся, но написавшая под псевдонимом четыре детективных романа. И Эдди О\'Хара, тоже романист, но не добившийся признания и славы, потому что все пять его книг об одном и том же, о том самом лете 1958-го.Именно эта часть, про лето, стала для меня в романе самой любимой. Персонажи в ней живые, описания образные, события жизненные, чувства настоящие. Отдельные сцены прямо просятся на полотна или увеличенные фотографии: щелк! - четырехлетняя Рут заходит ночью в комнату матери и видит ее в недвусмысленной позе с шестнадцатилетним помощником отца; щелк! - и Тед драпает сквозь бирючину от преследующего его черного линкольна; щелк! - и Эдуардо Гомес висит вверх ногами, вдыхая ядовитый запах выхлопной трубы; щелк! - и по округе кружатся обрывки набросков кальмаровыми чернилами обнаженного женского тела; щелк! - и Рут видит, что от десятков фотографий братьев, развешанных по дому, остались только гвоздики. И за всем этим кинематографом дичайшая боль родителей, потерявших сыновей-подростков, с которой каждый справляется, как умеет.Части из девяностых, когда Рут уже повзрослела, стала сама писать книги и жить личной жизнью, не настолько цепляющие. Только сцена, когда Рут едет с отцом в машине и рассказывает ему о своем неудачном свидании, показалась настолько же сильной, как рассказ Теда о том роковом дне из первой части. Оба рассказа ведутся отстраненно, от третьего лица, как будто и не с ними это происходило, а просто воображаемые сюжеты, игра. Так взволновавшая многих часть об Амстердаме и проститутках вообще прошла мимо меня - ну эпизод из жизни, да, поспособствовавший обретению счастья для Рут, но что, никто не знал, что профессия проститутки опасна даже там, где она легальна? Ну и отпечатки того самого лета 58-го щедрой россыпью через сорок лет - да, очень многое в нашей жизни коренится в детстве и подростковом возрасте, но здесь кто-то из героев совсем замирает в развитии (особенно мужские персонажи - Тед как был бабником и играл в сквош, так до смерти и волочился, и играл; Эдди как запал на Марион, женщину на 20 с лишним лет его старше, так и пронес эту любовь к женщинам постарше через всю жизнь), а кто-то, как Рут, пытается разобраться в себе посредством романной терапии, но сама яростно отрицает, что ее творчество автобиографично. Хотя это видно невооруженным глазом, как бы ни маскировала она своих персонажей наличием мужей и детей, сама не имея ни того, ни другого.В целом роман хороший, но не лучший из того, что написал Ирвинг. Знакомство с автором с этой книги начинать точно не стоит.

Мне интересно насколько автобиографичны романы Джона Ирвинга? Скольким близким людям он доставил немало неприятных минут своими писательскими откровениями выпуская скелеты из шкафов? Ведь это неизбежно - окружающие будут находить черты себя и своих общих знакомых в героях романов писателя. А учитывая, что все персонажи Ирвинга в той или иной мере эксцентричны и то, что они из книги в книгу помещены в похожие условия или с ними происходят похожие вещи не может не бросаться в глаза. Собственно, какое мне до этого дело? Ирвинг сам озвучил в этой книге как реагируют близкие на подобное, какие письма шлют поклонники и критики. Ибо в этой книге практически все герои так или иначе имеют отношение к литературе. Если бы я собралась писать письмо Джону Ирвингу, то я обязательно задала бы ему вопрос - где, в каких местах он находит прототипов для своих книг. Кто делится с ним всеми этими бредовыми привычками, поступками, мыслями, которые потом воплощаются на страницах его книг?Но, давайте вернемся к роману. Как пишет сам Ирвинг, этот его роман - о любви. О любви такой долгой, занимающей так много читательского времени, что кажется как будто ты сам живешь в этом романе, как будто рядом с тобой происходят все эти вещи, как будто твоя судьба как-то связана с судьбами персонажей романа. Не хочу раскрывать сюжет, приведу только лишь комментарии некоторых газет и издательств о книге и ее авторе:

Мне интересно насколько автобиографичны романы Джона Ирвинга? Скольким близким людям он доставил немало неприятных минут своими писательскими откровениями выпуская скелеты из шкафов? Ведь это неизбежно - окружающие будут находить черты себя и своих общих знакомых в героях романов писателя. А учитывая, что все персонажи Ирвинга в той или иной мере эксцентричны и то, что они из книги в книгу помещены в похожие условия или с ними происходят похожие вещи не может не бросаться в глаза. Собственно, какое мне до этого дело? Ирвинг сам озвучил в этой книге как реагируют близкие на подобное, какие письма шлют поклонники и критики. Ибо в этой книге практически все герои так или иначе имеют отношение к литературе. Если бы я собралась писать письмо Джону Ирвингу, то я обязательно задала бы ему вопрос - где, в каких местах он находит прототипов для своих книг. Кто делится с ним всеми этими бредовыми привычками, поступками, мыслями, которые потом воплощаются на страницах его книг?Но, давайте вернемся к роману. Как пишет сам Ирвинг, этот его роман - о любви. О любви такой долгой, занимающей так много читательского времени, что кажется как будто ты сам живешь в этом романе, как будто рядом с тобой происходят все эти вещи, как будто твоя судьба как-то связана с судьбами персонажей романа. Не хочу раскрывать сюжет, приведу только лишь комментарии некоторых газет и издательств о книге и ее авторе:

Книга обильно наполнена сценами сексуального характера, которые перестали возбуждать. Название оправданно 100%, в жизни Рут столько мужчин, столько разнообразных отношений, но мужьями становятся лучшие. Писатель на писателе и писателем подгоняет. Есть все: роман, драма, детектив. Книга далась мне нелегко, но я всё-таки решила ее дочитать. В целом рассказ целостный и интересный, правда затянут. Книга скорее о любви во всевозможных проявлениях.

Есть книги, в которых нет абсолютной морали, стопроцентного добра и зла. Я понимаю, что и в жизни так же. Но жизнь-это жизнь, а книги мы читаем, чтобы что-нибудь почерпнуть для себя, чему научиться, что-то понять. Из этой книги я каких-то выводов для себя не сделала, никаких высоких знаний о жизни и отношениях (а именно этого я подспудно жду от каждой книги) не познала. Может быть ожидала слишком многого после прочитанных \"Правил виноделов\", которые просто потрясли меня своей жизненной мудростью.

Есть книги, в которых нет абсолютной морали, стопроцентного добра и зла. Я понимаю, что и в жизни так же. Но жизнь-это жизнь, а книги мы читаем, чтобы что-нибудь почерпнуть для себя, чему научиться, что-то понять. Из этой книги я каких-то выводов для себя не сделала, никаких высоких знаний о жизни и отношениях (а именно этого я подспудно жду от каждой книги) не познала. Может быть ожидала слишком многого после прочитанных \"Правил виноделов\", которые просто потрясли меня своей жизненной мудростью.

Странный роман. Я ни разу не ханжа, сцены разного рода редко вызывают у меня возмущение, я могу абстрагироваться от них или молча пролистать, но в данном произведении... мне даже возмущаться не хотелось, а хотелось просто пойти и смыть с себя всю грязь, в которую меня окунул Ирвинг. Ну и заодно мозги промыть.

Странный роман. Я ни разу не ханжа, сцены разного рода редко вызывают у меня возмущение, я могу абстрагироваться от них или молча пролистать, но в данном произведении... мне даже возмущаться не хотелось, а хотелось просто пойти и смыть с себя всю грязь, в которую меня окунул Ирвинг. Ну и заодно мозги промыть.

Здесь много смертей. Немало насилия.

Здесь много смертей. Немало насилия.

\"Мужчины не её жизни\" (18+) найдена в магазине в другом районе города, в предвкушении находилась я перед тем, как начать читать. Томик-то объёмный - 700 стр. В ожидании чего-то необычайного приступила к чтению. Не считаю себя ханжой, но... Предел даже в литературе должен быть.

\"Мужчины не её жизни\" (18+) найдена в магазине в другом районе города, в предвкушении находилась я перед тем, как начать читать. Томик-то объёмный - 700 стр. В ожидании чего-то необычайного приступила к чтению. Не считаю себя ханжой, но... Предел даже в литературе должен быть.

Читала эту книгу этим летом. Читала взахлеб, за один день и с большим удовольствием. Запомнила красивое название. *если быть честной, то из-за него и начала читать* Хотела оставить рецензию. Села, приготовилась вспоминать свои эмоции и поняла, что ничего нет. Как то пусто... При всех своих плюсах, книга не легла мне в душу. Хотя для одного раз великолепное чтиво.

Из книги в книгу Джон Ирвинг не изменяет себе. Ханжам читать его романы строго возбраняется, потому что описанные события могут повергнуть в некоторое недоумение и даже вызвать возмущение.

Из книги в книгу Джон Ирвинг не изменяет себе. Ханжам читать его романы строго возбраняется, потому что описанные события могут повергнуть в некоторое недоумение и даже вызвать возмущение.

Романы Джона Ирвинга «Мужчины не её жизни» и «Мир глазами Гарпа» во многом перекликаются: тема писательского труда, любви и семейной жизни, скорби по погибшим детям – вот то, что их объединяет. Автор продолжает исследовать процесс создания романа писателем, начиная с момента рождения его замысла и, точно выстраивая сюжет своей книги, он рассказывает о том, из чего вырастают сюжеты других книг, о писательских исследованиях, о проблемах творчества. Своеобразен его портрет писателя: немного ненормального, творящего свои миры, изобретающего характеры более интересные, чем те, что встречаются в жизни, но свято верящего в то, о чём он пишет и любящего своих выдуманных героев. Роман по Ирвингу – это просто хорошая история, напитанная реалистичными деталями и доведённая до наивысшей точки травмирования, которая и помогает раскрыться характерам персонажей. Читатели по-своему используют автора, ведь чтобы наполнить возникшие в воображении творца сюжеты о вымышленных героях абсолютным реализмом, автор должен пройти сам, лично через те же ситуации и испытания, порой чудовищные: «У писателя должна быть дубленая шкура», - говорит пишущая книги, как, впрочем, и все остальные в этом романе, главная героиня Рут. Может быть, поэтому произведения Ирвинга считаются автобиографичными, а он сам выступает в них как имплицитный автор?

Романы Джона Ирвинга «Мужчины не её жизни» и «Мир глазами Гарпа» во многом перекликаются: тема писательского труда, любви и семейной жизни, скорби по погибшим детям – вот то, что их объединяет. Автор продолжает исследовать процесс создания романа писателем, начиная с момента рождения его замысла и, точно выстраивая сюжет своей книги, он рассказывает о том, из чего вырастают сюжеты других книг, о писательских исследованиях, о проблемах творчества. Своеобразен его портрет писателя: немного ненормального, творящего свои миры, изобретающего характеры более интересные, чем те, что встречаются в жизни, но свято верящего в то, о чём он пишет и любящего своих выдуманных героев. Роман по Ирвингу – это просто хорошая история, напитанная реалистичными деталями и доведённая до наивысшей точки травмирования, которая и помогает раскрыться характерам персонажей. Читатели по-своему используют автора, ведь чтобы наполнить возникшие в воображении творца сюжеты о вымышленных героях абсолютным реализмом, автор должен пройти сам, лично через те же ситуации и испытания, порой чудовищные: «У писателя должна быть дубленая шкура», - говорит пишущая книги, как, впрочем, и все остальные в этом романе, главная героиня Рут. Может быть, поэтому произведения Ирвинга считаются автобиографичными, а он сам выступает в них как имплицитный автор?

Рецепт популярного романа.

Рецепт популярного романа.

Это краткое описание для тех, кому интересно, пожалуй, узнать о творчестве всего Ирвинга в четырех словах и двух союзах. Ожидать что-то другое от Джона Ирвинга после прочтения \"Отеля Нью-Гемпшир\" (над которым рыдала на сцене с медведем) и \"Семейной жизни весом в 158 фунтов\" не приходится. Осталось прочитать еще \"Мир глазами Гарпа\", чтобы закрыть для себя творчество Ирвинга. Как уже упомянула в заголовке, романы Ирвинга сконцентрированы вокруг секса, так что создается ощущение, что писатель как бы давит на больную мозоль или воспаленное место, от этого прикосновения получая удовольствие. При такой физиологичности его романов, которая выражается не только в описании постельных сцен (кого этим удивишь в современной литературе), но и в пристальном внимания к телам, к околотелесным практикам и всему, так или иначе соприкасающемуся с телом, готовьтесь к обилию коленок, шрамов с \"корочками\", описанию спорта, тел людей, физических контактов, боли, много чего физического, при этом эмоциональный фон очень сглажен. Вроде и присутствует обрисовка каких-то чувств героев, вроде любви (а была ли она вообще тут?), опустошенности, печали, страха, но для меня, как для читателя, они прошли в фоновом режиме. При этом, по идее, в романе о трагедии, семейных отношениях, детских травмах и людского взаимного непонимания и одиночества должно быть много эмоций, столько же эмоций такой роман должен и порождать. Так я предполагала, по крайней мере.История очень закручена. Такое ощущение, что Ирвинг расписывал ручку, выводя маленькие петельки-зигзаги своей историей. Начиная с детства Рут, которое хорошо для завязки конфликта романа, но слегка болтается в воздухе в романе в целом, история снова и снова движется по схожему рисунку, изобилуя постоянными повторениями образов, целых предложений и сцен. Это наводняет книгу, придает ей пухлость и размывает линию сюжета. Думаю, не сильным СПГС будет предположение, что Рут - альтер эго автора, ведь не зря же всю первую часть упорно заявлял, что его герои пишут автобиографичные книги. И, кстати, довольно забавно, что все ведущие персонажи - писатели. Если уж углубляться в построение теорий, то можно предположить, что все персонажи так или иначе соприкасаются с кукольником, дергающим за их веревочки, чтобы показать нам историю. Однако именно при описании Рут Ирвинг дает пару тезисов, которые хорошо отражают стиль и суть этого романа. И пока я это писала, из головы улетучилось почти все, что хотела сказать... Ах да, Рут заявляет, что у нее нет готовой схемы произведения, она просто придумывает героев и отправляет их в свободное плавание. Так выглядит и этот роман, в котором сюжетная ветка определенно проглядывает, но при этом до самого конца не понятно, к чему это все вообще может привести. А приводит... к хэппи-энду? Все смеются, все довольны, а Эдди смог осуществить свой 61 раз. Хурээээй! С точностью можно сказать, что Ирвинг пишет в постмодернистском стиле, поэтому с самого начала нужно настроиться на то, что за этой историей, временами отталкивающей, а порой вводящей в недоумение преследуемыми целями, скрывается старый-добрый постмодернизм, к которому нужно относиться с пониманием и лишь изредко тыкать пальцем. Поэтому так много веток, так много странных эпизодов, так много рандомных героев. Если спускаться к моему \"homo sum\" и \"errare humanum est\", то не могу не отметить, что больше всего мне понравилась история Теда - Марион, и все главы о Харри. Большая часть книги (про Эдди и Рут) не вызвала должного интереса. От этого и оценка такая низкая. Ирвинг преследует свои цели, но они далеки от сферы моих интересов и пристрастий. Его романы я понимала и воспринимала головой, что определенно не способствует попаданию в любимые. Это явный показатель, что с писателем мы расходимся в восприятии. И где-то на середине жизни Рут я словила себя на мысли, что хочу сравнить этот роман о женщине (довольно странной, вроде бы как неординарной с 4 лет, но при этом непонятно чем выделяющейся) с похожей женщиной из другой истории. А говорю я о романе Бёлля \"Групповой портрет с дамой\". И как только это сравнение пришло в голову, так полетел вниз рейтинг Ирвинга, потому что, увы, стиль Бёлля, пусть странный и местами утомительный, переплевывает Ирвинга по всем статьям. Вот за что трудно похвалить Ирвинга, так это за какой-то особый литературный язык. Чем-то он напоминает просфору. Хотя и я не Набоков.\"Урбан и Ко\", июль, основное, № 3

Ирвинг - это любовь или ненависть, погружение или отторжение, простого \"не очень понравилось\" здесь быть не может. Он вызывает сильные эмоции. Каждая сцена, каждый персонаж, каждая история. Это была первая прочитанная мной книга Ирвинга, и запомнилась она мне очень хотя бы тем, что я никогда раньше ничего подобного не читала. Это какое-то обнажение психической структуры нескольких персонажей, совершенно неповторимых в своей детализации. Как он умудрился так понятно представить реакцию различных персонажей на одни и те же явления, след одного и того же события в жизни каждого из них, их уникальность, произрастающая - всё вместе - из их взросления и индивидуальности... Вообще каждый персонаж Ирвинга запоминается, как впечатывается, целиком, как будто ты был близко знаком с этими людьми, как будто был членом их семьи, участником событий.

Ирвинг - это любовь или ненависть, погружение или отторжение, простого \"не очень понравилось\" здесь быть не может. Он вызывает сильные эмоции. Каждая сцена, каждый персонаж, каждая история. Это была первая прочитанная мной книга Ирвинга, и запомнилась она мне очень хотя бы тем, что я никогда раньше ничего подобного не читала. Это какое-то обнажение психической структуры нескольких персонажей, совершенно неповторимых в своей детализации. Как он умудрился так понятно представить реакцию различных персонажей на одни и те же явления, след одного и того же события в жизни каждого из них, их уникальность, произрастающая - всё вместе - из их взросления и индивидуальности... Вообще каждый персонаж Ирвинга запоминается, как впечатывается, целиком, как будто ты был близко знаком с этими людьми, как будто был членом их семьи, участником событий.

1958 год. Сагапонак. Эта деревня в городе Саутгемптон в графстве Саффолк, штат Нью-Йорк, находится в восточной части Лонг-Айленда и сочетает в себе спокойную уединенность побережья и роскошь близости к Манхеттену. Место действия романа Джона Ирвинга «Мужчины не ее жизни» транслирует две простые и древние, как бразильские мыльные оперы, истины: богатые тоже плачут, а самые резвые скелеты прячутся в ленивых пригородах. Тед и Марион Коул потеряли в автокатастрофе двоих сыновей и семейное счастье. В попытке склеить остатки семейной лодки они заводят еще одну дочь, Рут. Попытка оказывается безуспешной, дело двигается к разводу. Тед много пьет, проводит через свой кабинет бесконечную череду любовниц и пишет страшные детские книжки. Марион превращает дом в музей памяти усопших и дистанцируется от живой дочери, а в один прекрасный момент и вовсе исчезает, напоследок прокрутив роман с шестнадцатилетним помощником мужа, Эдди О’Харой. В фокусе внимания центрального звена трехчастной повествовательной структуры находится повзрослевшая дочь Коулов и их возмужавший (на самом деле, не очень) секретарь. Рут, выросшая среди фотографий мертвых братьев и травмированная предательством матери, испытывает страх перед браком и рождением детей. В созвучии с одной из историй отца она боится «открыть дверь в полу» и привести нового человека в мир, полный страданий. Эдди отравлен анормальностью первого сексуального опыта, он увлекается исключительно женщинами значительно старше и испытывает болезненную преданность совратившей его Марион, которой к концу книги будет хорошо за семьдесят.Джон Ирвинг – приверженец стилистической простоты в рамках классического реалистического романа. Ему чуждо любое переусложнение текста. События развиваются последовательно и, несмотря на внушительно количество героев и сюжетных ответвлений, заплутать в такой прозе невозможно. В эпоху постпостмодернизма, интер- и метатекстов, бесконечной игры в бисер с эстетствующими снобами странно видеть подобную ясность высказывания. Еще более странно то, что Ирвингу удается удерживать внимание, не прибегая к расстановке хитроумных ловушек. Повествование сохраняет динамику за счет постоянной смены ракурса: жизненные главы персонажей нарезаны достаточно мелко, чтобы не надоедать, но при этом они достаточно содержательны, чтобы интерпретировать поступки героев как с позиции внутренних переживаний, так и с учетом впечатления, производимого на окружающих. А в тот момент, когда сюжету, вроде бы, только и остается, что чинно проследовать к финалу, он делает неожиданное сальто и бодро меняет локации, перемещаясь из деловитого Нью-Йорка в более раскрепощенный Амстердам. С точки зрения необходимости, это как поехать в незапланированный отпуск на последние деньги. Вполне можно было обойтись, но зато сколько впечатлений. Тут и молодые любовники, и многонациональные шлюхи и все такое, выписанные с той же психологической точностью, что и более важные персонажи, и трансгендеры с каменными мячиками неестественных грудей, и даже убийство, совершенное человекокротом, который, плотоядно щурясь, будто выполз из детской страшилки Теда Коула. Кстати, об убийстве. Ирвинг настолько самоуверен, что выбрасывает этот – как правило, сюжетообразующий – элемент на обочину повествования, хотя, надо отдать должное его дотошности, не оставляет его без логического завершения. Он вообще ничего не оставляет без логического завершения, заканчивая даже линию розового кашемирового джемпера и находя ему в пару такой же, но оранжевый. Именно стремление проследить судьбу любой незначительной вещи придает роману ту достоверность, которую автор то и дело испытывает на прочность.Только задумайтесь: все главные герои – писатели. С точки зрения близости писательскому мастерству вообще можно определять важность персонажа. Вот Тед, он пишет страшные сказки. Вот Рут, она пишет романы о плохих любовниках и разладившейся женской дружбе. Вот Марион, она пишет детективы про одинокую женщину-полицейского, зацикленную на поиске двоих пропавших мальчишек. Вот Алан, благодаря ему Рут решится на серьезные отношения, и он редактор. Вот Ханна, лучшая подруга Рут, и она журналистка. Вот Харри, амстердамский коп, и по тому, как много он читает, вы легко догадаетесь, что его роль здесь не последняя. Наполняя роман людьми своей профессии, Ирвинг не только расшатывает шаблоны реализма, но и проводит важное для себя исследование природы писательства. Он задается вопросом, что первостепенно: обширный личный опыт или богатая фантазия. Истина, разумеется находится посередине. Авторы, способные исключительно описывать собственные переживания – такие, как Эдди – остаются посредственностями, быстро теряющими интерес публики. Но любой романист, способный к выдумке, незаметно для себя привносит в книгу часть собственных переживаний. Детективы Марион безысходны, как ее мироощущение, истории Теда рождаются из неконтролируемого страха за детей, Рут описывает трудные отношения с Ханной и пытается вытеснить переживания, связанные с отсутствием матери. Кроме того, хороший автор должен быть эмпатом: когда Рут, подвергшаяся упрекам в непонимании своих персонажей и буквальному преследованию озлобленной вдовы, понимает, что смогла угадать непережитые эмоции, она испытывает облегчение. Ирвинг объемно обыгрывает включение в придуманные истории биографических моментов. Признавая их неизбежное проникновение в текст, он высмеивает маниакальный поиск намеков на авторский опыт со стороны журналистов и критиков, выбирая для этого самые пикантные способы. По слухам, выуженным Александрой Борисенко из американской прессы, мать Ирвинга как-то возмутилась наличию в романе сына искусственного члена, воскликнув: «О Боже! Опять?!» И сын пытался себя оправдать тем, что это совсем другой член. То же происходит с Рут, которая прямо на пресс-конференции объясняет, что фаллоимитатор фаллоимитатору рознь. Примерно так же, рекурсивно вводя в сюжет романа, написанного героиней этого романа, тему абортов, писатель расправляется с претензиями критики к «Правилам виноделов». На деле же все достаточно просто. Как настаивал старик Барт, автор мертв, и не нужно поддерживать тиранию толкования, пытаясь спаять его личность с текстом. Текст рождается бесконечное количество раз, с каждой новой интерпретацией каждого нового читателя. Одним словом, это всегда совершенно новый член.Судя по количеству упоминаний фаллосов в предыдущем абзаце и производных от письма в предыдущем, приоткрылась дверь в полу, ведущая в мое собственное подсознание. Смею надеяться, моя симпатия к «Мужчинам не ее жизни» вызвана именно тем, что в основном меня заботит творчество и секс, а никак не половые перверсии и детские травмы, которые занимают в романе значительное место. Это нисколько не шокирует, но густота разного рода отклонений смущает не меньше, чем количество писателей не квадратный метр текста. Степень токсичности разлагающихся семейных отношений настолько высока, что ее можно использовать как химическое оружие, а по изощренности, с которой родители калечат психику детей, с Ирвингом сравнится разве что Франзен. Боюсь, если писатель не курит, это верный признак того, что по фиксации на сексуальности он обогнал даже Фрейда, для которого сигара хотя бы иногда была всего лишь сигарой. В «Мужчинах…» психическое состояние героев определяется ровно по тому, насколько нормальная у них интимная жизнь. Тед испытывает больше удовольствия от процесса соблазнения, чем от полового акта – так же он пишет книги, бесконечно перерисовывая иллюстрации, чтобы создать десяток страниц текста. Ханна стала «находить себе развлечения» по полной программе» в ответ на книжный эскапизм матери, которой дочка мешала читать в свое удовольствие. Эдди попался на крючок взрослой женщины, потому что вырос в затхлой атмосфере школы для мальчиков, где единственным объектом вожделения были прыгучие груди и волосатые подмышки преподавательской жены. Рут боится близости, поэтому находит исключительно плохих любовников, а рискуя заполучить нормального, всячески избегает секса. Марион разделяют с Эдди двадцать лет, и при этом он похож на ее мертвого сына - женщина явно пытается заместить погибших детей.

1958 год. Сагапонак. Эта деревня в городе Саутгемптон в графстве Саффолк, штат Нью-Йорк, находится в восточной части Лонг-Айленда и сочетает в себе спокойную уединенность побережья и роскошь близости к Манхеттену. Место действия романа Джона Ирвинга «Мужчины не ее жизни» транслирует две простые и древние, как бразильские мыльные оперы, истины: богатые тоже плачут, а самые резвые скелеты прячутся в ленивых пригородах. Тед и Марион Коул потеряли в автокатастрофе двоих сыновей и семейное счастье. В попытке склеить остатки семейной лодки они заводят еще одну дочь, Рут. Попытка оказывается безуспешной, дело двигается к разводу. Тед много пьет, проводит через свой кабинет бесконечную череду любовниц и пишет страшные детские книжки. Марион превращает дом в музей памяти усопших и дистанцируется от живой дочери, а в один прекрасный момент и вовсе исчезает, напоследок прокрутив роман с шестнадцатилетним помощником мужа, Эдди О’Харой. В фокусе внимания центрального звена трехчастной повествовательной структуры находится повзрослевшая дочь Коулов и их возмужавший (на самом деле, не очень) секретарь. Рут, выросшая среди фотографий мертвых братьев и травмированная предательством матери, испытывает страх перед браком и рождением детей. В созвучии с одной из историй отца она боится «открыть дверь в полу» и привести нового человека в мир, полный страданий. Эдди отравлен анормальностью первого сексуального опыта, он увлекается исключительно женщинами значительно старше и испытывает болезненную преданность совратившей его Марион, которой к концу книги будет хорошо за семьдесят.Джон Ирвинг – приверженец стилистической простоты в рамках классического реалистического романа. Ему чуждо любое переусложнение текста. События развиваются последовательно и, несмотря на внушительно количество героев и сюжетных ответвлений, заплутать в такой прозе невозможно. В эпоху постпостмодернизма, интер- и метатекстов, бесконечной игры в бисер с эстетствующими снобами странно видеть подобную ясность высказывания. Еще более странно то, что Ирвингу удается удерживать внимание, не прибегая к расстановке хитроумных ловушек. Повествование сохраняет динамику за счет постоянной смены ракурса: жизненные главы персонажей нарезаны достаточно мелко, чтобы не надоедать, но при этом они достаточно содержательны, чтобы интерпретировать поступки героев как с позиции внутренних переживаний, так и с учетом впечатления, производимого на окружающих. А в тот момент, когда сюжету, вроде бы, только и остается, что чинно проследовать к финалу, он делает неожиданное сальто и бодро меняет локации, перемещаясь из деловитого Нью-Йорка в более раскрепощенный Амстердам. С точки зрения необходимости, это как поехать в незапланированный отпуск на последние деньги. Вполне можно было обойтись, но зато сколько впечатлений. Тут и молодые любовники, и многонациональные шлюхи и все такое, выписанные с той же психологической точностью, что и более важные персонажи, и трансгендеры с каменными мячиками неестественных грудей, и даже убийство, совершенное человекокротом, который, плотоядно щурясь, будто выполз из детской страшилки Теда Коула. Кстати, об убийстве. Ирвинг настолько самоуверен, что выбрасывает этот – как правило, сюжетообразующий – элемент на обочину повествования, хотя, надо отдать должное его дотошности, не оставляет его без логического завершения. Он вообще ничего не оставляет без логического завершения, заканчивая даже линию розового кашемирового джемпера и находя ему в пару такой же, но оранжевый. Именно стремление проследить судьбу любой незначительной вещи придает роману ту достоверность, которую автор то и дело испытывает на прочность.Только задумайтесь: все главные герои – писатели. С точки зрения близости писательскому мастерству вообще можно определять важность персонажа. Вот Тед, он пишет страшные сказки. Вот Рут, она пишет романы о плохих любовниках и разладившейся женской дружбе. Вот Марион, она пишет детективы про одинокую женщину-полицейского, зацикленную на поиске двоих пропавших мальчишек. Вот Алан, благодаря ему Рут решится на серьезные отношения, и он редактор. Вот Ханна, лучшая подруга Рут, и она журналистка. Вот Харри, амстердамский коп, и по тому, как много он читает, вы легко догадаетесь, что его роль здесь не последняя. Наполняя роман людьми своей профессии, Ирвинг не только расшатывает шаблоны реализма, но и проводит важное для себя исследование природы писательства. Он задается вопросом, что первостепенно: обширный личный опыт или богатая фантазия. Истина, разумеется находится посередине. Авторы, способные исключительно описывать собственные переживания – такие, как Эдди – остаются посредственностями, быстро теряющими интерес публики. Но любой романист, способный к выдумке, незаметно для себя привносит в книгу часть собственных переживаний. Детективы Марион безысходны, как ее мироощущение, истории Теда рождаются из неконтролируемого страха за детей, Рут описывает трудные отношения с Ханной и пытается вытеснить переживания, связанные с отсутствием матери. Кроме того, хороший автор должен быть эмпатом: когда Рут, подвергшаяся упрекам в непонимании своих персонажей и буквальному преследованию озлобленной вдовы, понимает, что смогла угадать непережитые эмоции, она испытывает облегчение. Ирвинг объемно обыгрывает включение в придуманные истории биографических моментов. Признавая их неизбежное проникновение в текст, он высмеивает маниакальный поиск намеков на авторский опыт со стороны журналистов и критиков, выбирая для этого самые пикантные способы. По слухам, выуженным Александрой Борисенко из американской прессы, мать Ирвинга как-то возмутилась наличию в романе сына искусственного члена, воскликнув: «О Боже! Опять?!» И сын пытался себя оправдать тем, что это совсем другой член. То же происходит с Рут, которая прямо на пресс-конференции объясняет, что фаллоимитатор фаллоимитатору рознь. Примерно так же, рекурсивно вводя в сюжет романа, написанного героиней этого романа, тему абортов, писатель расправляется с претензиями критики к «Правилам виноделов». На деле же все достаточно просто. Как настаивал старик Барт, автор мертв, и не нужно поддерживать тиранию толкования, пытаясь спаять его личность с текстом. Текст рождается бесконечное количество раз, с каждой новой интерпретацией каждого нового читателя. Одним словом, это всегда совершенно новый член.Судя по количеству упоминаний фаллосов в предыдущем абзаце и производных от письма в предыдущем, приоткрылась дверь в полу, ведущая в мое собственное подсознание. Смею надеяться, моя симпатия к «Мужчинам не ее жизни» вызвана именно тем, что в основном меня заботит творчество и секс, а никак не половые перверсии и детские травмы, которые занимают в романе значительное место. Это нисколько не шокирует, но густота разного рода отклонений смущает не меньше, чем количество писателей не квадратный метр текста. Степень токсичности разлагающихся семейных отношений настолько высока, что ее можно использовать как химическое оружие, а по изощренности, с которой родители калечат психику детей, с Ирвингом сравнится разве что Франзен. Боюсь, если писатель не курит, это верный признак того, что по фиксации на сексуальности он обогнал даже Фрейда, для которого сигара хотя бы иногда была всего лишь сигарой. В «Мужчинах…» психическое состояние героев определяется ровно по тому, насколько нормальная у них интимная жизнь. Тед испытывает больше удовольствия от процесса соблазнения, чем от полового акта – так же он пишет книги, бесконечно перерисовывая иллюстрации, чтобы создать десяток страниц текста. Ханна стала «находить себе развлечения» по полной программе» в ответ на книжный эскапизм матери, которой дочка мешала читать в свое удовольствие. Эдди попался на крючок взрослой женщины, потому что вырос в затхлой атмосфере школы для мальчиков, где единственным объектом вожделения были прыгучие груди и волосатые подмышки преподавательской жены. Рут боится близости, поэтому находит исключительно плохих любовников, а рискуя заполучить нормального, всячески избегает секса. Марион разделяют с Эдди двадцать лет, и при этом он похож на ее мертвого сына - женщина явно пытается заместить погибших детей.

\"Мужчины не ее жизни\" – большой, распространенный и трехчастный роман, который работает в масштабах жизней. Несколько человек, уложенные в итоге в роман Ирвинга, как в гроб запоминаются и вписываются в читательский жизненный опыт, слегка калибруя готовую картину мира. Экранизация романа называется \"Дверь в полу\" и выходила со слоганом \"The most dangerous secrets are the ones we’re afraid to tell ourselves\". Скелеты личных тайн в литературе сегодня лезут из каждого второго шкафа (взять \"Большую маленькую ложь\" Лины Мориарти или \"Катушку синих ниток\" Энн Тайлер) , но Джон Ирвинг писал про секреты, когда это еще не было мейнстримом.

\"Мужчины не ее жизни\" – большой, распространенный и трехчастный роман, который работает в масштабах жизней. Несколько человек, уложенные в итоге в роман Ирвинга, как в гроб запоминаются и вписываются в читательский жизненный опыт, слегка калибруя готовую картину мира. Экранизация романа называется \"Дверь в полу\" и выходила со слоганом \"The most dangerous secrets are the ones we’re afraid to tell ourselves\". Скелеты личных тайн в литературе сегодня лезут из каждого второго шкафа (взять \"Большую маленькую ложь\" Лины Мориарти или \"Катушку синих ниток\" Энн Тайлер) , но Джон Ирвинг писал про секреты, когда это еще не было мейнстримом.

Эта книга была мне нужна, чтобы восстановить баланс любви к Ирвингу после \"Семейной жизни весом в 158 фунтов\" . В этом романе он снова стал самим собой - восхитительным психологом, препарирующим человеческие души.Ирвинг любит показывать жизнь без прикрас, такой, какая она есть. И в этом романе он знакомит нас с обычной на первый взгляд семьей. Муж - Тэд Коул, писатель и иллюстратор, автор нашумевших детских сказок, отличающихся совсем не детской мрачностью. Жена - красавица Марион, посвятившая себя семье. Крошка Рут - четырехлетняя милая девочка. Казалось бы, семья, каких много. Но все стены в их доме увешаны фотографиями двух подростков - сыновей Тэда и Марион, которые погибли в автомобильной катастрофе, мать совсем не любит дочку, рожденную после их смерти, а отец проводит больше времени с натурщицами, чем с семьей. И молодой секретарь Тэда, Эдди, нанятый не столько, чтобы помогать писателю с его творчеством, сколько чтобы возить его, поскольку права забрали за вождение в нетрезвом виде, очень скоро понимает, что за маской благополучия кроются человеческие драмы, но не может даже представить себе, насколько тесно его жизнь будет связана с семейством Коулов. Эта история, как и другие романы Ирвинга, имеет множество отступлений, позволяющих нам лучше понять его героев. В этих потайных комнатах - бережно хранимые тайны и секреты, воспоминания, несбывшиеся мечты и надежды. У каждого из героев есть свой личный персональный Ад, о существовании которого не догадываются другие члены семьи (или догадываются, но предпочитают делать вид, что не догадываются). И с течением романа мы видим, как растет Рут, как она становится взрослой женщиной, и какой отпечаток на ней оставили события родом из раннего детства.Роман хорош несмотря на обилие постельных сцен. Ирвинг вообще этим часто грешит, но конкретно в этой книге почти все они показались мне уместными, тем более что более интересные вещи в романе тоже присутствуют. Автор буквально масло пишет характеры своих персонажей, они получаются у него яркими и живыми, а именно таких обитателей книжных страниц я люблю всем сердцем. Я бы назвала этот роман типично \"ирвинговским\", в хорошем смысле этого слова, уж больно выразительна и своеобразна манера автора излагать события. Но именно за нее я его и люблю. Автор, пиши еще))275/300#Мужчина и Женщина. Тур №6. Мужчина о женщине.

Эта книга была мне нужна, чтобы восстановить баланс любви к Ирвингу после \"Семейной жизни весом в 158 фунтов\" . В этом романе он снова стал самим собой - восхитительным психологом, препарирующим человеческие души.Ирвинг любит показывать жизнь без прикрас, такой, какая она есть. И в этом романе он знакомит нас с обычной на первый взгляд семьей. Муж - Тэд Коул, писатель и иллюстратор, автор нашумевших детских сказок, отличающихся совсем не детской мрачностью. Жена - красавица Марион, посвятившая себя семье. Крошка Рут - четырехлетняя милая девочка. Казалось бы, семья, каких много. Но все стены в их доме увешаны фотографиями двух подростков - сыновей Тэда и Марион, которые погибли в автомобильной катастрофе, мать совсем не любит дочку, рожденную после их смерти, а отец проводит больше времени с натурщицами, чем с семьей. И молодой секретарь Тэда, Эдди, нанятый не столько, чтобы помогать писателю с его творчеством, сколько чтобы возить его, поскольку права забрали за вождение в нетрезвом виде, очень скоро понимает, что за маской благополучия кроются человеческие драмы, но не может даже представить себе, насколько тесно его жизнь будет связана с семейством Коулов. Эта история, как и другие романы Ирвинга, имеет множество отступлений, позволяющих нам лучше понять его героев. В этих потайных комнатах - бережно хранимые тайны и секреты, воспоминания, несбывшиеся мечты и надежды. У каждого из героев есть свой личный персональный Ад, о существовании которого не догадываются другие члены семьи (или догадываются, но предпочитают делать вид, что не догадываются). И с течением романа мы видим, как растет Рут, как она становится взрослой женщиной, и какой отпечаток на ней оставили события родом из раннего детства.Роман хорош несмотря на обилие постельных сцен. Ирвинг вообще этим часто грешит, но конкретно в этой книге почти все они показались мне уместными, тем более что более интересные вещи в романе тоже присутствуют. Автор буквально масло пишет характеры своих персонажей, они получаются у него яркими и живыми, а именно таких обитателей книжных страниц я люблю всем сердцем. Я бы назвала этот роман типично \"ирвинговским\", в хорошем смысле этого слова, уж больно выразительна и своеобразна манера автора излагать события. Но именно за нее я его и люблю. Автор, пиши еще))275/300#Мужчина и Женщина. Тур №6. Мужчина о женщине.

Начать нужно с того, что книга мне понравилась. Но, здесь есть одно – не одно, на самом деле, - но. Читаешь аннотацию и ждешь одного. Читаешь книгу, ждешь, когда же начнется аннотация, дочитываешь книгу почти до конца (а книга-то далеко не маленькая), начинает сбываться аннотация, но только на двадцати страницах, а потом опять читаешь книгу и уже не знаешь, стоит ли чего-то ждать или нет.

Начать нужно с того, что книга мне понравилась. Но, здесь есть одно – не одно, на самом деле, - но. Читаешь аннотацию и ждешь одного. Читаешь книгу, ждешь, когда же начнется аннотация, дочитываешь книгу почти до конца (а книга-то далеко не маленькая), начинает сбываться аннотация, но только на двадцати страницах, а потом опять читаешь книгу и уже не знаешь, стоит ли чего-то ждать или нет.

Очередное разочарование. Я совсем не поняла идею книги. К чему было это огромное повествование, сотканное из секса, секса, секса?!

Очередное разочарование. Я совсем не поняла идею книги. К чему было это огромное повествование, сотканное из секса, секса, секса?!

Хорошо быть завоёванной. Серьёзно. Хорошо быть преданной. И верной.

Хорошо быть завоёванной. Серьёзно. Хорошо быть преданной. И верной.

Непростая книга, от классика современной литературы Запада.

Непростая книга, от классика современной литературы Запада.

Прочитав первую книгу автора, не возникало абсолютно никаких сомнений в том, что нужно продолжать в том-же духе , то есть браться за другие его романы в надежде прочесть новую жизненную историю. И пусть по ходу чтения постоянно возникали ассоциации с первой книгой, словно я продолжаю её чтение, только в других декорациях и с другими героями, но это ни в коей мере не испортило впечатления в целом и не поколебало моей уверенности, что Ирвинга надо брать..на вооружение, потому как мне нравится что и как он рассказывает.Обыкновенная семья, состоящая из четырех человек. Муж и отец Тед Коул, детский писатель и любитель рисовать в стиле ню на досуге, который составляют мамы почитательниц и почитателей его творчества. Его жена Марион, домохозяйка и мать двух сыновей Томаса и Тэдди, успешных в школе, радующих родителей и во многом приятных мальчиков, постепенно становящихся молодыми людьми на радость родителям и себе. А дальше ужасная катастрофа, разделившая жизнь на \"до\" и \"после\". \"До \" осталась любовь, счастье, спокойствие и мир в доме, сама жизнь во всей своей красоте и полноте . Соответственно \"после\" не осталось ничего, кроме горя, разбитых надежд, потерянных чувств, взаимных обвинений и упреков и попыток обрести зыбкую почву под ногами, чтобы продолжать жить, хотя жить и не особо хочется.Рут, рожденная заменить тех, кто ушел безвозвратно, оставшихся в памяти родителей и запечатленных в большом количестве фотографий, смотрящих из каждого угла, с каждой стены дома, вновь и вновь бередящие рану. Остаться в четыре года без матери и всю жизнь пытаться найти ответ на вопрос \"почему ?\" и соответственно ждать встречи, бояться, надеяться и верить не смотря ни на что.А еще есть Эдди, в шестнадцать влюбившийся в Марион, в дальнейшем ставший другом Рут, помогший взглянуть на потерянную Марион и всю ситуацию с другой стороны и умеющий отлично ладить с женщинами чуть и еще чуть постарше. И в очередной раз автор, рассказывая основную историю, попутно , словно между делом рассказывает массу параллельных, в которых второстепенные и того меньше герои тоже имеют значение и появление оных неслучайно и так или иначе скажется в настоящем или будущем.

Прочитав первую книгу автора, не возникало абсолютно никаких сомнений в том, что нужно продолжать в том-же духе , то есть браться за другие его романы в надежде прочесть новую жизненную историю. И пусть по ходу чтения постоянно возникали ассоциации с первой книгой, словно я продолжаю её чтение, только в других декорациях и с другими героями, но это ни в коей мере не испортило впечатления в целом и не поколебало моей уверенности, что Ирвинга надо брать..на вооружение, потому как мне нравится что и как он рассказывает.Обыкновенная семья, состоящая из четырех человек. Муж и отец Тед Коул, детский писатель и любитель рисовать в стиле ню на досуге, который составляют мамы почитательниц и почитателей его творчества. Его жена Марион, домохозяйка и мать двух сыновей Томаса и Тэдди, успешных в школе, радующих родителей и во многом приятных мальчиков, постепенно становящихся молодыми людьми на радость родителям и себе. А дальше ужасная катастрофа, разделившая жизнь на \"до\" и \"после\". \"До \" осталась любовь, счастье, спокойствие и мир в доме, сама жизнь во всей своей красоте и полноте . Соответственно \"после\" не осталось ничего, кроме горя, разбитых надежд, потерянных чувств, взаимных обвинений и упреков и попыток обрести зыбкую почву под ногами, чтобы продолжать жить, хотя жить и не особо хочется.Рут, рожденная заменить тех, кто ушел безвозвратно, оставшихся в памяти родителей и запечатленных в большом количестве фотографий, смотрящих из каждого угла, с каждой стены дома, вновь и вновь бередящие рану. Остаться в четыре года без матери и всю жизнь пытаться найти ответ на вопрос \"почему ?\" и соответственно ждать встречи, бояться, надеяться и верить не смотря ни на что.А еще есть Эдди, в шестнадцать влюбившийся в Марион, в дальнейшем ставший другом Рут, помогший взглянуть на потерянную Марион и всю ситуацию с другой стороны и умеющий отлично ладить с женщинами чуть и еще чуть постарше. И в очередной раз автор, рассказывая основную историю, попутно , словно между делом рассказывает массу параллельных, в которых второстепенные и того меньше герои тоже имеют значение и появление оных неслучайно и так или иначе скажется в настоящем или будущем.

О! На эту книгу невозможно написать рецензию, она задевает одновременно за все струны души, если, конечно, это возможно. Джон Ирвинг проявляет мастерство, которого, воистину, от него и не ожидали, что ли... Он умудряется так раскрыть характеры каждого героя, что к концу повествования складывается впечатление собственного погружения в книгу, погружения стопроцентного, причём выходить из неё мне не хотелось.

О! На эту книгу невозможно написать рецензию, она задевает одновременно за все струны души, если, конечно, это возможно. Джон Ирвинг проявляет мастерство, которого, воистину, от него и не ожидали, что ли... Он умудряется так раскрыть характеры каждого героя, что к концу повествования складывается впечатление собственного погружения в книгу, погружения стопроцентного, причём выходить из неё мне не хотелось.

Длина высказывания о прочитанном обычно обратно пропорциональна объемистости произведения и степени моего личного восхищения автором. В принципе, я могла бы ограничиться цитатой, вынесенной в эпиграф, и убаюкивать все остальные эмоции себе под нос. Но ночь здесь так длинна..Будем считать, что вела я себя прилично: не обижала маленьких, не била собак по голове, не плодила сущности без необходимости, не родилась красивой, не выходила из комнаты, не совершала ошибок, не покладая рук, отделяла зёрна от плевел, не с глаголами писала раздельно. Из положительного - посадила сорок розовых кустов. И заработала-таки себе абсолютное моральное право почитать, наконец, Ирвинга - единственного из ныне здравствующих писателей, кого я называю трепетным словом \"любимый\". Я очень редко читаю его книги из соображений - а вдруг закончатся. Экономлю. И да, выдаю их себе за хорошее поведение, представление о котором, согласна, довольно произвольное.

Длина высказывания о прочитанном обычно обратно пропорциональна объемистости произведения и степени моего личного восхищения автором. В принципе, я могла бы ограничиться цитатой, вынесенной в эпиграф, и убаюкивать все остальные эмоции себе под нос. Но ночь здесь так длинна..Будем считать, что вела я себя прилично: не обижала маленьких, не била собак по голове, не плодила сущности без необходимости, не родилась красивой, не выходила из комнаты, не совершала ошибок, не покладая рук, отделяла зёрна от плевел, не с глаголами писала раздельно. Из положительного - посадила сорок розовых кустов. И заработала-таки себе абсолютное моральное право почитать, наконец, Ирвинга - единственного из ныне здравствующих писателей, кого я называю трепетным словом \"любимый\". Я очень редко читаю его книги из соображений - а вдруг закончатся. Экономлю. И да, выдаю их себе за хорошее поведение, представление о котором, согласна, довольно произвольное.

\"Мужчины не ее жизни\" очень трогательный, но ни разу не сопливый, роман о жизни женщины-писательницы и ее семье. Причем, в повествование естественным образом вплетаются сюжеты ее произведений. Получается, что ты читаешь книгу в книге.Проза Ирвинга меня подкупает своей реалистичностью. Его герои - живые люди, противоречивые, разные и ходят в туалет. Не плоские положительные/отрицательные куклы, которые только и делают, что испытывают картинные чувства и думают сочетающиеся с их характерами мысли. Всякая разная натуралистичность в книге присутствует, но в меру. Это как обычная жизнь: мы же все ходим в туалет и периодически испытываем физиологические ощущения - это неотъемлемая составляющая жизни, но не единственная. Страшные по психологической окраске сцены тоже имеют место, но не преобладают.В общем, так: если вы относите себя к розовым пони, которые пукают бабочками, эти истории могут шокировать; если вы обычный рациональный человек, то просто задумаетесь о том, о чем раньше думать как-то не приходилось. Для себя я решила, что надо бы основательно перечитать все его книги. Они потрясающе реальны и оптимистичны, несмотря на некоторое количество дикости и ужаса.

Хорошие книги, как всегда, встречаются неожиданно. Как и хорошие люди. У меня этого произведения Ирвинга даже в вишлисте не имелось, просто надо было (охотясь на снаркомонов) прочитать книгу, которую рекомендует Стивен Кинг. А вдобавок у этой рекомендованной мистером Кингом книги должна была быть аудио-версия. И желательно – не слишком длинная. И где я увидела одиннадцать часов вместо полученных двадцати двух с половиной?...

Хорошие книги, как всегда, встречаются неожиданно. Как и хорошие люди. У меня этого произведения Ирвинга даже в вишлисте не имелось, просто надо было (охотясь на снаркомонов) прочитать книгу, которую рекомендует Стивен Кинг. А вдобавок у этой рекомендованной мистером Кингом книги должна была быть аудио-версия. И желательно – не слишком длинная. И где я увидела одиннадцать часов вместо полученных двадцати двух с половиной?...

Еще одна книга из списка неосиленных. Прочитала половину и больше не смогла. Может, виной тому отвратительный перевод - обилие калек, которые делают текст роботоподобным и словно бы плохо переваренным. А может, объем - прочитала половину за две недели (это притом, что я читаю каждый день и помногу) и не выдержала. А может, сюжет.

Еще одна книга из списка неосиленных. Прочитала половину и больше не смогла. Может, виной тому отвратительный перевод - обилие калек, которые делают текст роботоподобным и словно бы плохо переваренным. А может, объем - прочитала половину за две недели (это притом, что я читаю каждый день и помногу) и не выдержала. А может, сюжет.

Книга оставила неопределенное впечатление. С одной стороны, все как я люблю - душевные терзания; детская травма, не дающая покоя главной героине всю жизнь; конфузные ситуации с самым непредсказуемым развитием событий; случайные персонажи с яркими характерами и даже проститутки (не могу обьяснить почему меня в такой восторг приводят встречи с этими женщинами-с-трудной-судьбой на страницах книг).

Книга оставила неопределенное впечатление. С одной стороны, все как я люблю - душевные терзания; детская травма, не дающая покоя главной героине всю жизнь; конфузные ситуации с самым непредсказуемым развитием событий; случайные персонажи с яркими характерами и даже проститутки (не могу обьяснить почему меня в такой восторг приводят встречи с этими женщинами-с-трудной-судьбой на страницах книг).

Дослушала вчера роман Джона Ирвинга \"Мужчины не ее жизни\"( очень странное название, в оригинале это \"Вдова на год\"). Роман потрясающий, но, я бы сказала, не для всех. Тот роман, до которого надо дорасти, в прямом смысле. Стоит получить жизненный опыт, возможно, родить ребенка, возможно, кого-то в своей жизни потерять, пережить предательство и величайшую любовь. Рано или поздно практически все случается в жизни человека. Но вероятность понять и оценить эту книгу, когда тебе 18, слишком мала. Собственно, через все это и проходит главная героиня романа Рут. В самом начале книги ей 4 года, в конце 41. И если в начале книги я задавалась вопросами — как пережить потерю своих детей, как остаться собой и можно ли добровольно отказаться от своего ребенка, чтобы не потерять его вновь, то к концу книги ты, вместе с героиней, если не отвечаешь на них, то хотя бы принимаешь, что возможно и такое. Потому что жизнь слишком непредсказуема и сложна.

Дослушала вчера роман Джона Ирвинга \"Мужчины не ее жизни\"( очень странное название, в оригинале это \"Вдова на год\"). Роман потрясающий, но, я бы сказала, не для всех. Тот роман, до которого надо дорасти, в прямом смысле. Стоит получить жизненный опыт, возможно, родить ребенка, возможно, кого-то в своей жизни потерять, пережить предательство и величайшую любовь. Рано или поздно практически все случается в жизни человека. Но вероятность понять и оценить эту книгу, когда тебе 18, слишком мала. Собственно, через все это и проходит главная героиня романа Рут. В самом начале книги ей 4 года, в конце 41. И если в начале книги я задавалась вопросами — как пережить потерю своих детей, как остаться собой и можно ли добровольно отказаться от своего ребенка, чтобы не потерять его вновь, то к концу книги ты, вместе с героиней, если не отвечаешь на них, то хотя бы принимаешь, что возможно и такое. Потому что жизнь слишком непредсказуема и сложна.