Ныне юмор и хороший слог исчезают и ругательства заместо остроты принимаются. Ходил развлекаться, попал на похороны.
Я шел и пел, потому что, когда я счастлив, я непременно мурлыкаю что-нибудь про себя, как и всякий счастливый человек, у которого нет ни друзей, ни добрых знакомых и которому в радостную минуту не с кем разделить свою радость.
Сегодня был день печальный, дождливый, без просвета, точно будущая старость моя. Меня теснят такие странные мысли, такие темные ощущения, такие еще неясные для меня вопросы толпятся в моей голове, - а как-то нет ни силы, ни хотения их разрешить.
Зачем самый лучший человек всегда как будто что-то таит от другого и молчит от него? Зачем прямо, сейчас, не сказать что есть на сердце, коли знаешь, что не на ветер своё слово скажешь? А то всякий так смотрит, как будто он суровее, чем он есть на самом деле, как будто все боятся оскорбить свои чувства, коли очень скоро…
«О! как несносен счастливый человек в иную минуту!»
... коли любишь, долго ли помнишь обиду.
«[...] люблю построить свое настоящее под лад уже безвозвратно прошедшему [...].»
Мне тоже и дома знакомы. Когда я иду, каждый как будто забегает вперед меня на улицу,глядит на меня во все окна и чуть не говорит: Здравствуйте; как ваше здоровье? и я, слава богу, здоров, а ко мне в мае месяце прибавят этаж. Или: Как ваше здоровье? а меня завтра в починку. Или: Я чуть не сгорел и притом испугался и…
Это был старичок, сухой, немой, слепой, хромой, так что наконец ему стало нельзя жить на свете, он и умер; а затем и понадобился новый жилец, потому что нам без жильца жить нельзя
Есть такие характеры, которые очень любят считать себя обиженными и угнетенными, жаловаться на это вслух или утешать себя втихомолку, поклоняясь своему непризнанному величию.
Когда мы несчастны, мы сильнее чувствуем несчастье других; чувство не разбивается, а сосредотачивается...
Я думал, что она и не заметила сегодняшнего дождя, а между тем не пришла.
...и все опять потускнело в глазах моих; или, может быть, передо мною мелькнула так неприветно и грустно вся перспектива моего будущего, и я увидел себя таким, как я теперь, ровно через пятнадцать лет, постаревшим, в той же комнате, так же одиноким, с той же Матреной, которая нисколько не поумнела за все эти годы.
Я его люблю; но это пройдет, это должно пройти, это не может не пройти; уж проходит, я слышу...