Я начинал роман с убеждением, что Чернобыль никогда не повторится. Я закончил его со вкусом атома на губах.
Глаза у него были голубые и холодные, как стенки провала в горах.
Бессмертие — химера, бессмертия не существует, бессмертных людей не может быть.
Знаете, иногда лучше жить с демонами внутри, чем пытаться одолеть дьявола собственной персоной...
Нет ничего хуже смерти. И не только тогда, когда она забирает вас навсегда, но и тогда, когда вам приходится ее пережить.
Ни одну из дыр, образовавшихся после смерти близких, невозможно заполнить, мы можем только жить без них и надеяться на то, что когда-нибудь эти дырки затянутся.
Такие уже ей встречались в прошлом: запредельные чудовища, умные и изворотливые, готовые убивать, убивать и убивать без малейших угрызений совести ради чего-то, что может понять только их собственный извращенный мозг.
Сейчас ни у кого ни на что нет времени. Даже покойники спешат: надо заниматься каждым сию минуту. И ничего не поделаешь.
Время ничего не стерло, только сгладило углы, чтобы сделать настоящее более терпимым. Ни одну из дыр, образовавшихся после смерти близких, невозможно заполнить, мы можем только жить без них и надеяться на то, что когда-нибудь эти дырки затянутся.
Бессмертных не бывает. Душа - это навсегда. Она ждет тебя там.
В этом отделении было тихо, но тишина давила, казалась опасной. Время от времени Энебель мерещились крики, больше похожие на хрип, и исходили они словно бы из недр здания. Средоточие кошмаров, а не здание!
У всякого убийцы есть мотив, есть причина делать то, что он делает, так, как он делает.
Россию он неизменно представлял себе угрюмой, серой, будто залитой цементным раствором, равниной, а в действительности оказалось все наоборот.
Счастье — вот оно, можно дотронуться. Но месть, которую он рассчитывает осуществить… слепая месть способна все разрушить.