Он здраво судил о себе: скверный человек, но со всеми задатками великого государя.
И в самом деле, он почувствовал себя вполне королем, ибо он был подобен всем мужчинам своего королевства: ему нужна была женщина, женщина, принадлежащая ему всецело
Причастная ко всем драмам, Жанна ни в одной не играла главной роли. Скорее из чувства какого-то внутреннего изящества, нежели по соображениям морали, брезгливо сторонилась она крайностей.
Правитель - такой же человек, как и все прочие, он может поначалу сделать ошибку, но самая большая ошибка - упорствовать в своей неправоте.
Неужели все, подобно мне, способны на преступление, если для такового представится случай, и невинны лишь по неспособности действовать; неужели готовы они служить злу, лишь бы удовлетворить свое честолюбие? Однако в Лионе я давал обет быть справедливым. Но так ли это?.. Вообще ли низка человеческая природа или такими нас…
– Нет ли у вас ко мне каких-нибудь претензий, дядюшка? – спросил он. – Конечно, нет, племянник, – ответил бывший император Константинопольский. Единственный способ сказать человеку в лицо, что у тебя к нему одна лишь претензия – зачем он вообще существует на свете!
Ничто так не трогает человека в летах, как откровенное признание юноши в своей неопытности, особенно когда этот юноша стоит много выше вас на иерархической лестнице.
Итак, на ассамблее, состоявшейся 16 июля 1316 года, сошлись три ветви Капетингов, которым предстояло править Францией в течение еще пяти столетий. Три династии могли воочию видеть свой корень, свое начало или свой конец: тут были прямые потомки Капетингов, линии которых скоро суждено было угаснуть с Филиппом Пуатье и…
Я отвергаю убийство; никого не следует убивать ради достижения своей цели.
Траурное одеяние королев - белое.
Наложим налог на грешников; сей источник неиссякаем. Человек по натуре своей греховен, но он склонен расплачиваться скорее сердечным раскаянием, нежели кошельком. И он живее восчувствует раскаяние за содеянный проступок, если искупление грехов обойдется ему в кругленькую сумму, и еще подумает, прежде чем согрешить…
На закате жизни у любого человека, даже у самого отъявленного эгоиста, наступает минута, когда он устает трудиться только ради себя.
Здесь, при французском дворе, на мой взгляд, не долго раздумывают, прежде чем убить
Зачем господь бог создал нас смертными, ведь смерть повинна в нашей гнусности: слишком мы ее боимся и слишком охотно пользуемся ею как своим орудием...
Когда человек, сраженный горем, начинает говорить о своей беде, описывая ее обычными словами, значит, он уже смирился. На смену отчаянию, почти физическому ощущению своей муки постепенно приходит душевная боль, жестокое раздумье.