Когда тебе 5 лет и тебе больно, ты поднимаешь крик на весь мир. В 10 ты хнычешь. А к 15 начинаешь есть запретные яблоки, которые растут на дереве боли твоей души. Таков уж западный путь развития. Ты начинаешь зажимать рот руками, чтобы заглушить крики. Кровит у тебя внутри.
Мир, в общем-то, куча дерьма. Но он может быть и очень красивым.
Повторите-ка свое имя более пятидесяти раз и вы обнаружите, что вы — никто.
Безумие есть неспособность видеть швы, соединяющие бред и явь.
В этом грустном мире нам нужны любые хохмы,
Если где-то стрельба, наши невинные люди готовы ноги себе переломать — лишь бы увидеть кровь прежде, чем полиция смоет ее из шлангов с тротуара. Люди, которые едут в противоположном направлении, вызывают подозрение. Обычно это те, кто смывается с оружием с места действия.
Если человек испуган, его еще проще устрашить.
И тут заходит мужик, ну, так, на двести пятьдесят весом. Задница — словно две собаки возятся под одеялом.
Порядочные барышни все устроены на один манер. У них всегда все о\'кей. По-моему, это скучно.
Он остановился у камбуза, попытался собрать кишки. Он знал, снаружи им не нравится. Ни капельки. Они все перепачкались. Ему хотелось поплакать над своими бедными кишками, они ничем не заслужили такого обращения.
– Сволочи! – Он закричал. – Если вам нравится видеть, как умирают такой страшной смертью, почему бы вам не перерезать друг друга?
Удивительно, как меняются ощущения, когда снимаешь больничную пижаму.
… когда вы исторгаете из себя непереваренные остатки прошлых воспоминаний, а настоящее ваше еще хуже, то некоторые из прошлых событий выглядят не так уж и скверно.
Вы не можете управлять своими мыслями; и всякое дерьмо продолжает лезть вам в голову.
— Мои люди, это и есть валет пик. — А королева, дама сердца, это ты. — А я — король; черный человек с мечом. — Это мои открытые карты. Средства связи, возможность огласки, ты, я. Вместе взятые они — ничто. С ними справится и двойка. Без туза пик это все бесполезный хлам. Будь у меня туз, мои карты побить было бы…