Никакие слова сострадания ни на волос не облегчат рабу его ношу.
Я <..> не прошу участия и презираю утешение. Что легло мне на плечи – я вынесла. Что предстоит нести – снесу, как смогу. Никакие слова сострадания ни на волос не облегчат рабу его ношу.
Он знал греческий, латынь, древнееврейский — значит, он, по понятиям (и по словам) своего брата Уилфреда, мог не опасаться «ни духов, ни дьявола, ни беса, ни бесенят».
Не держи уха у скважины, а то как раз услышишь о себе недобрую молву.
Он не допустит, чтобы доброе деяние гуляло по свету, как несогласованное прилагательное в плохо построенном предложении, - он всегда предпочтет пристегнуть к нему существительным собственное имя.
Так успешно, милый Трешем, умение собеседника ублажить и позабавить нас притупляет нашу зоркость в распознавании характера! Я могу это сравнить только со вкусом иных плодов, приторным и терпким, который отнимает у нашего нёба способность различать и оценивать блюда, предложенные нам на пробу после них.
Никогда не протягивай руку так далеко, чтобы потом нельзя было легко отдёрнуть её назад.
— Вы получите сейчас семейный портрет в полном объеме — так легко сделать это одолжение, что отказать в нем невозможно. В Перси, старшем сыне и наследнике, больше от пьяницы, нежели от собачника, задиры, лошадника и дурака. Мой милейший Торни более задира, нежели пьяница, собачник, лошадник и дурак. Джон, который семь…
—Многое на свете слишком дурно, чтобы его хвалить, и слишком хорошо, чтобы хулить.
— Вы не живали на родине этого человека, сэр, — ответил Рэшли, — и не знаете ее обычаев: скрытность, благоразумие, осмотрительность — вот основные достоинства шотландца; и только ограниченный, но пламенный патриотизм вносит разнообразие в эти черты, образуя как бы самый внешний из кольцевых бастионов, за которыми окопался…
Когда на человека обрушится сразу множество бедствий, различных по своей причине и природе, в этом есть хоть то преимущество, что они отвлекают мысли в разные стороны, не позволяя несчастному сломиться под тяжестью одного какого-нибудь удара ***** Больше душ убито серебряной монетой, чем тел обнаженным мечом.
плох тот ветер, который никому не навеет добра.
Как может иногда то, что мы больше всего презираем и ненавидим, принять внешний вид того, что мы больше всего почитаем!
Вкус, как и красноречие, диких, или, точнее говоря, нецивилизованных, племен обычно бывает безошибочным, так как не скован никакими стеснительными правилами и никакими условностями