Жизнь ничего не имеет общего с тем, чтоб сидеть на стуле и думать. Мыслить и жить - два полярно противоположных занятия.
...стихи уж не годились, в ход шла проза; она вспомнила, как зачитывалась этим доктором из Норвича, Брауном, его книга и сейчас у нее под рукой. Тут, в тиши, она поклялась воспитать в себе – да не сразу дело делается, на это века уходят – дух сопротивления. «Что хочу, то и пишу», – сказала она себе и намарала двадцать…
Ведь когда болезнь чтения проникает в организм, она так его ослабляет, что он становится лёгкой добычей для другого недруга, гнездящегося в чернильнице и гноящегося на кончике пера. Несчастная жертва его начинает писать.
А когда женщина думает о мужчине, никого уже не возмущает думающая женщина. А когда женщина пишет записочку, пишущая женщина тоже никого уже не возмущает.
All extremes of feeling are allied with madness.
В каждом человеке есть колебание от одного к другому полу, и часто одежда хранит мужское или женское обличье, тогда как внутри идёт совсем другая жизнь
– Слава Богу, я женщина! – воскликнула она и чуть было не впала в крайнюю глупость – нет ни в мужчинах, ни в женщинах ничего противнее, – а именно гордость своим полом, но тут она запнулась на странном слове, которое, как ни старались мы его поставить на место, пролезло-таки в заключение последней фразы: Любовь. «Любовь»,…
Я расту...Я теряю иллюзии, но, быть может, обрету новые.
Одиночество живее ощутимо сразу после того, как вас любили.
Каких они из нас делают дур и какие же мы все-таки дуры.
Ведь когда болезнь чтения проникает в организм, она так его ослабляет, что он становится легкой добычей для другого недуга, гнездящегося в чернильнице и гноящегося на кончике пера. Несчастная жертва начинает писать.
Иллюзия для души – как атмосфера для земного шара.
Ему нравилось в быстротечности лета чувствовать под собою земной хребет, за каковой принимал он твердый корень дуба; или – ибо образ находил на образ – то был мощный круп его коня; или палуба тонущего корабля – не важно что, лишь бы твердое, потому что ему непременно хотелось к чему-то прикрепиться плавучим сердцем –…
Иные недели старили его на сто лет, иные и трёх секунд не прибавляли к его возрасту.
Нет ни в мужчинах, ни в женщинах ничего противнее, - а именно гордость свои полом.