Самое страшное - это наше собственное воображение.
Смысл любой войны в том и заключается, чтобы навязать другой стороне решение, которого она никогда не приняла бы по своей воле.
Уже после двух дней одиночества у меня возникает ощущение, будто губы мои обмякли и потеряли свое назначение. Собственная речь кажется мне странной. Воистину человек не создан жить один!
Я упорно дочитываю старую, уже написанную книгу, в надежде, что, прежде чем я ее захлопну, она ответит мне, почему я когда-то вообразил, что стоит за нее браться.
Как облако в небе не знает, что ему делать с другим облаком, так и я не знаю, что мне делать с ней.
Почему мы утратили способность жить во времени, как рыбы живут в воде, а птицы - в воздухе; почему мы разучились жить, как дети?
«Как я по тебе скучала!» - вздыхает она. «Как приятно снова быть здесь!» - шепчу я в ответ. И как приятно, когда тебе так сладко лгут!
...какое типичное заблуждение полагать, что ты можешь прожечь, или просверлить, или прорубить себе путь к тайне чужого тела!
Меня не бьют, меня не морят голодом, мне не плюют в лицо. Вправе ли я себя считать жертвой, если страдания мои так ничтожны? Но именно мелочность издевательств делает их еще более оскорбительными.
Чем меньше город, тем больше в нем сплетен.
Этих людей не заботит, что, когда вся растительность будет выжжена, почву начнет сносить ветром и пустыня двинется на город. Вот так, разоряя землю, губя завещанное нам предками, экспедиционные войска готовятся к кампании против варваров.
Для тех, кто действует, не считаясь с законами, судопроизводство попросту одно из многочисленных средств достижения цели.
-- Что там за шум? -- спрашиваю я, когда стражник приносит мне поесть. Сносят дома, примыкающие к южной стене казармы, объясняет он; здание казармы решили расширить и построить настоящую тюрьму. -- А, ну да, конечно, -- говорю я. -- Черному цветку цивилизации подошло время распуститься.
Ухожу, чувствуя себя очень глупо — со мной такое бывает теперь часто, — как человек, что давным-давно заблудился, но упрямо тащится по дороге, которая, возможно, не приведет его никуда.
Воистину миром должны править певцы и плясуны! Досада, грусть, сожаления - все это теперь напрасно, никчемно и бессмысленно!