За героизм немногих страдания миллионов – слишком дорогая цена.
Мы садимся спиной к спине, держа над головой плащ-палатки. Сидим в траншее, как темные кучки земли. Земля, солдатская форма и подо всем этим немножко жизни.
- Простите, вы, кажется, что-то сказали? - спрашивает он, беря под козырек. Тот вскакивает и, задрав голову, смотрит на Вилли. - Не припомню, - бормочет он. - Ваше счастье, - говорит Вилли. - Ругаться можно лишь при соответствующем телосложении, которым вы, кажется, не отличаетесь.
Вот так везде: героями извольте быть, а про вшей никто знать ничего не хочет.
Ему бы остаться с нами. А теперь он одинок и несчастен, а мы не можем ему помочь, как бы ни хотели. Ах, на фронте было проще: жив – значит, с тобой все в порядке.
Сотня молодых солдат, восемнадцать лейтенантов, тридцать фельдфебелей и унтер-офицеров собрались здесь и хотят снова вступить в жизнь. Каждый из них сумеет с наименьшими потерями провести сквозь артиллерийский огонь по трудной местности роту солдат; каждый из них, ни минуты не колеблясь, предпринял бы всё, что следует,…
Я думал, прощание- это всегда конец, а теперь знаю: зарождение- это тоже прощание. Это тоже значит уходить. И конца тут быть не может.
Ослепленный, я не в силах отвести очарованного взора: фрак черный, жилет белый, волосы рыжие — ни дать ни взять германский флаг на двух ногах.
Как это здорово - ни о чем не думать и быть свободным.
Останавливаюсь у печки и оглядываю детские лица. Большинство выражает благонравие и посредственность, некоторые плутоваты, другие глупы, но попадаются лица, в которых светится что-то яркое. Этим в жизни не все будет казаться само собой понятным, у них не все будет идти гладко…
-- От усталости можно и в ураганном огне уснуть…
За героизм немногих страдания миллионов - слишком дорогая цена.
«…ми біжимо, підхоплені тією хвилею, вона несе нас, вона перетворює нас на нелюдів, на бандитів, убивць, мені навіть здається – на дияволів; та хвиля помножує наші сили, бо вселяє в нас жах, і лють, і жадобу життя; вона веде нас до порятунку й до перемоги. Якби серед тих, хто наступає, був твій батько, ти, не вагаючись,…
А батьківщина — це дерева, рілля, земля, а не крикливі гасла.
Перед цими хрестами руйнується будівля гучних фраз і високих понять. Тільки тут ще живе війна, її вже немає в побляклих спогадах тих, хто вирвався з її лещат! Тут лежать загиблі місяці й роки непрожитих життів, вони — як примарний туман над могилами; тут кричать ці непрожиті життя, вони не знаходять собі спокою, в лункому…